Жнивьё. Мэд Эссенс

тихо отвечал я.

      – Учёные… И кто их только просил… – флегматично говорил другой связист.

      На это я промолчал. Не хотелось затевать дискуссию о необходимости экспериментов и постепенного прогресса. Только не с этими людьми.

      Мы довольно медленно продвигались в чащу, всё чаще буксуя в размоченной глине и глубоких лужах. Судя по часам, мы ехали уже три часа, но по ощущениям не продвинулись дальше десятка километров. Водитель отчаянно мучал бронетранспортёр, но с каждой новой лужей и каждым новой выбоенной, которую становилось всё труднее и труднее объезжать, он сдался и сказал нам, что дальше машина не поедет, иначе он рискует сесть в какой-нибудь яме.

      – Вот тебе и приехали. – сказал солдат и плюнул на землю.

      Когда водитель стал сдавать назад, чтобы развернуться обратно, то наглухо завяз в грязи. Похватав свои вещи, мы вылезли из машины и, осмотревшись по сторонам с фонарями, удостоверились, что незваных гостей поблизости нет.

      – Толкнём? – спросил нас водитель.

      – Попробуем. – ответили мы и рядом встали у капота.

      Это было похоже на каторгу. Машина, громко завывая хрипящим двигателем на всю округу, надрывалась и скрипела, пока мы всеми силами, с ног до головы измазавшись в грязи, пихали её из этого месива. В конец потеряв всякое терпение, один из солдат громко выругался и ударил машину по бамперу.

      – ДА ПРОВАЛИСЬ ТЫ НА ЭТОМ МЕСТЕ, СКОТИНА!

      – Патрик, не ори. – осадил его другой солдат.

      – Пошёл ты, Терри! Мы как идиоты сейчас до ночи провозимся с этой колымагой!

      – Есть идеи? Так предлагай, умник!

      – Да хоть бы ветки подложить под колёса. Я сомневаюсь, что в загашнике тут валяются специальные цепи. Парни, поищите приличные доски внутри. На худой конец обломанные стволы сунем. Это же лес, мать его.

      Отряд отошёл от машины и стал жариться по сторонам. Как и ожидалось, ни цепей, ни досок внутри транспорта не оказалось, так что люди разбрелись чуть по сторонам в поисках небольших брёвен. Машина горела словно новогодняя ёлка, так что потеряться здесь было почти невозможно. Я отошёл чуть вперёд, разгребая ногами пожухлые мокрые колосья и здоровенные листья, подсвечивая фонарём землю. Внезапно я замер на месте – откуда-то их глубины леса явственно послышался всплеск воды.

      – Парни? – негромко сказал я и обернулся. Свет фонарей был всего в десятке метров от меня, но ни разговоров, ни чавканья грязи под ногами слышно не было совсем.

      По лбу покатились капли холодного пота. Сердце в груди стало гулко стучать, а глаза забегали по тёмным, стоящим слишком близко друг к другу стволам пшеницы. Я боялся шелохнуться, свет фонаря бегал от дерева к дереву, но никого видно не было. Я не стал испытывать судьбу и медленно стал пятиться обратно к машине, как вдруг услышал тот же всплеск воды ещё раз, но уже ближе.

      – Кто здесь?! – вскрикнул я.

      – Химик, ты в порядке? – послышался голос солдата, Терри.

      – Я… ТВОЮ МАТЬ! – не своим голосом закричал я. Прямо перед глазами,