Портрет. Сюзан Обри

Может быть, он был свидетелем чего-нибудь этакого?

* * *

      Клеманс вошла в зал для занятий. Подросток уже сидел за рабочим столом; она с облегчением заметила, что выглядит он свежим и бодрым.

      – Здравствуйте, мсье Тристан.

      – Здравствуйте, мадемуазель Дешан.

      – Вы хорошо спали? – осведомилась она.

      – Очень хорошо. Надеюсь, как и вы.

      Банальный обмен любезностями позволил гувернантке тайком рассмотреть своего ученика. Она не обнаружила на его лице ни следа тоски или бессонницы.

      – Что скажете, если время до обеда мы посвятим арифметике?

      – Охотно. Я могу показать вам, что уже знаю.

      Он встал и вынул из библиотечного шкафа несколько математических трактатов.

      – У меня есть основные понятия по арифметике, алгебре и геометрии.

      Гувернантка была ошеломлена. Ее-то знания в этой области ограничивались сложением, вычитанием, умножением и делением…

      – Вы знаете предмет лучше меня, – призналась она.

      Тристан улыбнулся, от улыбки глаза его заблестели.

      – Я мог бы поучить вас.

      – Вашего отца не обрадует, если он узнает, что платит необразованной гувернантке за то, что она берет уроки у его сына, – пошутила она.

      – Вы не необразованная! – возразил юноша. – Я считаю вас очень хорошей.

      Клеманс взволновало оказанное учеником доверие. Она рассудила, что сейчас подходящий момент вернуться к тому, что ей довелось увидеть самой:

      – Мсье Тристан. Вы вставали прошлой ночью?

      Казалось, он был удивлен и нахмурился.

      – Нет.

      Гувернантка посмотрела на него в упор. Мальчик отличался очень хрупким сложением; ей не хотелось становиться причиной бесполезной тревоги, и она сказала, тщательно подбирая слова:

      – Я услышала шум; кажется, он долетал из сада. Из окна я заметила женщину, одетую во все черное там, у фонтана.

      – Женщину в черном? И вы знаете, кто она?

      – Понятия не имею.

      Она на мгновенье замялась, но жажда понять пересилила опасения глубоко расстроить юношу.

      – И еще один человек был тогда в башенке. И я узнала его… вас.

      – И что же я там делал? – воскликнул он, от удивления пораженный как громом.

      Клеманс поразмыслила. Стоит ли намекнуть ему, что ему привиделась мать – и тем самым разбередить боль утраты, уже им пережитую? Несмотря на ее желания вывести на свет загадку дамы в черном, такое испытание показалось ей уж слишком жестоким.

      – Мне кажется, вы лунатик.

      Он рассмеялся – от души и с явным облегчением.

      – Это даже очень может быть. Когда я был малышом, со мной иногда случались такие приступы. Мою мать это очень тревожило, но к десяти годам я перестал быть лунатиком. Вообще-то, я думаю…

      – И вы совсем-совсем ничего не помните о том, как в три часа ночи вышли из своей спальни и поднялись в башенку?

      Он покачал головой.

      – Совсем.

      Гувернантка была