Портрет. Сюзан Обри

здоровье. Он тяжело переживает кончину матери. Я предпочитаю воспитывать его дома.

      Он сделал несколько шагов к двери. Тут новоиспеченная гувернантка расхрабрилась:

      – Когда же я смогу с ним познакомиться?

      – Завтра.

      Мадам Августа ожидала их в коридоре.

      – Проведите мадемуазель Дешан в ее комнату, – приказал ей врач.

      – Как прикажете, доктор Левассёр.

      Клеманс поразила покорность, явно прозвучавшая в интонации служанки: она будто боялась хозяина.

      – Сюда, мадемуазель, – сухо продолжала прислуга.

      Новая гувернантка последовала за мадам Августой, а та повела ее к лестнице. По пути Клеманс снова бросила взгляд на портрет Жанны Левассёр. От чего же умерла бедная женщина?

* * *

      Комната Клеманс, расположенная на втором этаже, с кроватью, покрывало на которой прекрасно сочеталось со шторами из нежно-розового и голубого ситца, оказалась прелестной. Обстановка состояла из комода, одежного шкафа, туалетного столика с зеркалом и маленькой фарфоровой раковины, не считая секретера и часов на камине. Чемодан уже стоял на сундуке у подножия кровати.

      – Повезло вам, – сквозь зубы процедила ей мадам Августа. – Моя-то спальня чуть побольше клетушки будет, да еще в глубине коридора и с видом на гараж.

      Прислуга с шарканьем удалилась. Клеманс заперла за ней дверь. Своя комната… Какой контраст с противным чердаком, где она столько ночей провела, изнывая от жары, а в зимние холода – от мороза! Ею овладело веселье, какого она не испытывала с тех пор, как еще были живы ее родители, когда мать читала ей сказки, прежде чем пожелать спокойной ночи, или когда отец дарил ей на Рождество разноцветный деревянный волчок, который сам же и выточил.

      Она подбежала к окну, выходившему прямо в сад. Водяные брызги прелестного фонтана в свете дня отливали всеми цветами радуги. Она с наслаждением вдохнула сладкий аромат розовых кустов, стебли которых грациозно обвивали круглые своды беседки, восхитилась клумбой гладиолусов, разноцветных и ослепительных, послушала щебетание птичек, во всю прыть перелетавших с кедровой живой изгороди на ветви крупной липы. Красоты было столько, что на глаза навернулись слезы.

      Она оторвалась от созерцания, чтобы разобрать чемодан. Ей казалось почти чудом одно то, что теперь можно разложить свою одежду по ящичкам. Драгоценные свои книги она поместила на верхнюю полочку шкафа, расставив их в один прямой ряд. Не зная, куда положить новую тетрадку, она устроилась за секретером, подняв складную крышку. На полочке стояли писчая бумага, чернильница и перо. Она положила тетрадь на обитый кожей стол, раскрыла чернильницу, схватилась за перо и принялась писать.

      Утремон,

      7 сентября 1931

      Любезный дневник,

      Мне с таким трудом верится во все, что со мной происходит. Еще не далее как вчера я стояла лицом к лицу с буйными учениками, а жизнь моя казалась хмурой и безнадежной. Все изменилось в одночасье, словно по мановению волшебной палочки. Меня только что взяли