Портрет. Сюзан Обри

ему.

      – А вы знали, что мсье Тристан – лунатик? Я застала его прошлой ночью в башенке.

      Лицо мсье Ахилла вдруг застыло, как будто вдруг пронизанное ледяным ветром.

      – Вы уверены в этом?

      – Я за ним проследила, – призналась она. – Он был… словно в трансе. И… сказал мне, что его мать иногда приходит с ним поговорить, что она еще жива. Когда я спросила его об этом сегодня утром, он не помнил ничего.

      Она добавила, с трудом скрывая растерянность:

      – Я так беспокоюсь за него.

      Мсье Ахилл положил на скамью секатор. Его руки чуть заметно дрожали.

      – Мсье Тристан не лунатик.

      Он немного помолчал, потом поднял на молодую женщину взгляд больших глаз – бездонных, как озера.

      – У мсье Тристана дар ясновидения. Он может видеть души упокоившихся.

      XI

      Гувернантка не спеша побрела к дому. Слова садовника повергли ее в глубокое замешательство. «У мсье Тристана дар ясновидения. Он может видеть души упокоившихся». Она не сомневалась в добрых намерениях мсье Ахилла, но он ошибался. Привидений не бывает. Тристан вообразил, будто ему является мать, дабы смягчить непереносимость утраты. Когда умерли родители Клеманс, она тоже иногда видела их во сне; но стоило пробудиться, как осознание, что она потеряла их навсегда, мучительно терзало сердце.

      В день погребения, когда могильщик бросил первую лопату земли сразу на два гроба, лежавших рядом, она поняла, что они так и останутся запертыми в этих деревянных ящиках. Под такой кучей земли они не смогут дышать, ласково обнять ее, пожелать доброй ночи, они больше не вернутся. Ей было всего восемь лет – но она ясно почувствовала, что прощается с ними навсегда. Мертвые не возвращаются.

      Люди придумали жизнь после смерти, чтобы утешать самих себя после потери любимых или чтобы питать надежду, будто их существование, каким бы оно ни было тягостным, исправится в лучшем мире.

      – Мадемуазель Дешан?

      Металлический голос доктора Левассёра заставил ее вздрогнуть. Он был в шляпе и с медицинским несессером в руке, как будто собираясь выйти.

      – У вас озабоченный вид, – заявил он, внимательно осмотрев ее своим ледяным взглядом. – Все ли у вас хорошо?

      – О да, благодарю вас.

      – Тристан ведет себя подобающе?

      – Великолепно. Вы были правы – ученик он отменный.

      Врач по-прежнему внимательно рассматривал ее с таким видом, будто перед ним пришпиленная бабочка.

      – Что ж. Не сочтите за труд уведомить меня, если заметите в его поведении что-нибудь необычное. Кончина матери подействовала на него весьма угнетающе.

      Он удалился со скоростью ветра.

* * *

      Настойчивость, с которой доктор Левассёр расспрашивал ее о сыне, насторожила Клеманс. Она не чувствовала со стороны врача никакого сопереживания – скорее, почти болезненную холодность. Знает ли он, что Тристан – лунатик, что мать является ему в видениях?

* * *

      После ужина гувернантка вернулась к себе. Солнце уже зашло. Невыразимая печаль овладела