Метаморфозы смерти. Луксина Тесебрин

и внутренностями сжигали на очаге в подношение божествам, а съедобные части готовили на огне для торжественного пира участников.

      Между тем иерофант прошёлся среди кандидатов Элевсинских мистерий, обсыпая их вместе с жертвенными животными ячменными зёрнами. Когда же он поравнялся с Фиалкой, наставница обратила внимание на знакомое растение, приколотое к его пурпурному плащу. «Асфоделус мёртвых душ и теней?» – поразилась мистагогша. – «Это же цветок смерти! Но зачем верховный жрец сегодня выбрал в качестве украшения символ загробной жизни, вознося молитвы небесной богине Деметре?»

      Затем толкователь мистерий кинул ячмень на алтарь и велел неофитам начинать жертвоприношение. Тогда новообращённые из первой группы друг за другом потянулись к алтарю, где кандидаты произносили вслух короткую молитву и зарезали животных ритуальными ножами из припасённых корзин. И в самый ответственный момент все участвующие в обряде девушки не забывали громко вскрикивать, перекрывая голос музыканта, так как по традиции эмоциональный вопль служил своеобразным гимном, сопровождающим таинство. Засуетились и жрицы, помогая кандидатам собрать кровь в чаши для аккуратного разливания её вокруг жертвенника.

      Если Афродита, Немезида и Эон действовали у алтаря неуверенно, Афине прямо в лицо брызнул фонтан крови, а Адонис – бог юности едва не потерял сознание от вида алых капель на лице девушки и своих руках, остальные участники проявили себя достойным образом. Арес расправился с жертвой в два счёта и хотел уже было поспособствовать покровительнице красоты, но сердитый взгляд новообращённой мгновенно отбил у него всю охоту. Быстро завершили сложную часть обряда и Артемида с Эридой. Правда, окропляя жертвенной кровью алтарь, богиня раздора и хаоса пролила несколько капель из кувшина на землю. И в тот же миг оборвались вскрики неофиток, ибо это считалось плохим знаком. Впрочем, ритуал следовало продолжать, и жрицы приступили к процедуре сожжения.

      В Элевсинских мистериях не полагалось есть мясо жертвенных поросят, в результате чего их полностью придавали огню. И к столь ответственному действу подключились теперь отроки очага – мальчишки из знатных аттических семей. Они обложили тушки на алтаре кусками жира, полили всё маслом и принялись сжигать, придерживая останки ритуальными вилами, чтобы те с шумом не разлетались в разные стороны под влиянием трескучего пламени.

      А иерофант бросил в огонь пригоршню ячменя, призывая неофитов к нему присоединиться. Тем самым участники следовали древней традиции и неосознанно оправдывали жестокие действия обряда, имитируя случайность убийства. Ведь тогда все ритуальные атрибуты: нож, вода, злаки и туша животного становились обязательными предметами для приготовления торжественного блюда. В данном случае ячмень служил оживляющей субстанцией. Раз зерно всегда прорастало в колос и давало жизнь, значит, и жертва