Метаморфозы смерти. Луксина Тесебрин

музыка затихла, вышедшие из оцепенения неофиты поспешили погрузиться в воду с брыкающимися поросятами под мышками. И преграждающие им путь сатиры принялись с неохотой расступаться, шумно втягивая носом воздух и исподлобья заглядываясь на стройные формы прекрасных неофиток, структурно выделяющиеся под намокшими туниками и пеплосами. В свою очередь, Артемида подметила схожесть рогатых даймонов с богом пастушества. Как и Пан, существа имели звериные нижние конечности с копытами, хвост и мужской торс, обильно покрытый жёсткими волосами, больше сравнимый с шерстью. Только в отличие от новообращённого на их бородатых человекоподобных лицах часто застывало диковатое выражение, точно они могли в любую минуту потерять самообладание и перенять полностью животное обличие.

      – Вон божественный посланник, о котором ты спрашивал, – проблеял вдруг один из сатиров музыканту, кивнув в сторону Гермеса с кадуцеем, и тот сразу понял, о чём он, хотя и не расслышал слов.

      Облокотившись на каменного истукана под водой, лирист сосредоточился на развернувшемся перед ним действием, не забывая периодически оглядываться на сатира, взявшего на себя обязательность подать ему знак в подходящий момент. Рогатый даймон же то и дело недовольно косился на стоящего рядом с ним мраморного куроса. Люди размещали обнажённые скульпторы атлетов у входа в храм в качестве благодарности богу Посейдону за покровительство, однако сатиры постоянно скидывали их в море.

      Низшие божества со своей нелепой наружностью недолюбливали куросов за их чересчур идеальный внешний вид, ибо сами не могли похвастаться ни сверхъестественно высоким ростом, ни волнистыми волосами до плеч, да и вместо приятных улыбок рогатые существа скорее демонстрировали жуткий оскал. В прошлый раз его собратья столкнули в воду парочку изваяний, но сейчас они снова плотным строем выстроились у подножия храма, чередуясь с кустами роз и явно испытывая терпенье парнокопытных созданий. Притом скульпторы всегда изображали истуканов с выдвинутой вперёд левой ногой, имитируя движение, поэтому сатиры ощущали особое удовольствие, придавая ускорения летящим с обрыва статуям.

      Затем внимание рогатого существа привлекла неофитка, выделяющая среди остальных небожительниц невероятно обворожительной внешностью. Её собранные в высокую причёску багряно-каштановые волосы напомнили ему олимпийский факел, и сама девушка быстро воспламенила к себе интерес не только сатира, но и большинства его собратьев и даже новообращённых. Чудотворный пояс богини красоты на самом деле обладал волшебными способностями, и едва надев его на талию, Эрида сразу начала ловить на себе восхищённые взгляды. Правда, на Ареса – покровителя войны и грустного музыканта с лирой магия цестуса почему-то не распространялась, будто их сердца уже были заняты кем-то другим.

      А потом из глубины вынырнуло ещё одно необычное божество, и, приняв у жрецов