Под игом императоров. Оскар Хёкер

хитрым и пронырливым, еврей Лукус каким-то образом симпатизировал прямодушному претору Серену. Наверно потому, что тот проявил к нему сочувствие, когда он узнал, что на родине смертельно болен его отец. И вот сегодня Лукус с сияющим лицом шёл навстречу Серену.

      – Тебя что, большое счастье на пути встретило? – поинтересовался тот.

      – О да, я скоро увижу своего отца!

      – Он приедет сюда?

      – Нет, для этого он слишком стар и немощен. Я увижу его на родине.

      – Так кесарь дарует тебе свободу?

      – Да. Ему так повелели Сатурналии. Я свободен, но останусь в его услужении. Кесарь принял решение на долгое время покинуть Рим. Он хочет посетить Афины, чтобы насладиться искусством греков. И чтобы тамошние зодчие в его присутствии закончили строительство храма, Затем он несколько месяцев пробудет в Сирии и планирует задержаться в Палестине. Вот у меня и будет возможность повидаться с отцом.

      – Он посетит и Египет?

      – Я слышал, что это так. Он будет в Александрии.

      – Ну, это будет достаточно содержательное путешествие. Желаю тебе счастливой встречи с отцом.

      – Ещё два слова, – задержал Лукус Серена и заговорил полушёпотом, – ты знаешь, партия императрицы, к которой относится и Мартиус Тюрбо, стала косо на тебя смотреть. Они всё делают для того, чтобы очернить тебя перед кесарем. И вчерашний инцидент в амфитеатре тоже подают так, чтобы обернуть всё дело во вред тебе. Ты же знаешь, как подозрителен и недоверчив кесарь, даже своим самым преданным сторонникам не доверяет, а ведь доносчиками себя окружил со всех сторон. Если он сегодня будет неласков к тебе, потерпи, он часто резко меняет своё мнение.

      – Благодарю тебя.

      От мзды Лукус на этот раз великодушно отказался. А претор подумал, что мрачный дух кесаря напоминает ему иудейского царя Саула, но быть на месте Давида у него всё-таки желания не было. Вместе со всеми он вошёл в аудиенцзал. Адриан встретил высокопоставленных государственных служащих с обычной любезностью, приветствуя каждого лично. Для Серена исключения сделано не было. Но для многих у кесаря было приветливое замечание, для Серена его не было. Это было не слишком отрадно. Подавляя волнение, он заметил насмешливые взгляды Мартиуса Тюрбо и его сторонников.

      – Фронто, ты доволен успехами своего ученика? – обратился кесарь к стоявшему рядом с Сереном сенатору, который одновременно был и судебным спикером.

      – Да, он весьма радует меня, о великий кесарь, – хотя он ещё и слишком молод, чтобы вполне понимать греческих стоиков, я надеюсь, что со своей жаждой знаний он быстро проберётся к вершинам мудрости.

      – Антоний, ты понял, что это была похвала в твой адрес? – обратился монарх к красивому мальчику лет восьми, которому судьба предопределила стать знаменитым Марком Аврелием.

      – Я люблю своего учителя, ответил