Под игом императоров. Оскар Хёкер

упоминает моё низкое происхождение?

      – Ничего не могу об этом сказать.

      Пока это говорилось, камеристка умело и ловко смывала с лица царицы ночную маску, состоявшую из смеси хлебного теста и молока ослицы. Этой маске надлежало сохранить кожу лица матовой и нежной, дабы не так настойчиво заявляли о своём числе прожитые годы.

      – Напротив, – продолжила царица, – ты не должен мириться с пренебрежительным отношением к своей особе.

      – Но что же мне делать? – вздохнул невидимый гость, – претор влиятелен и уважаем…

      – А ты баснословно богат, а золото может многое.

      – Но чтобы пустить в ход хитрость и коварство – для этого я слишком хорошо воспитан.

      – Тебе ли говорить о воспитанности! – презрительно усмехнулась царица, – кто подобно тебе скрывает лысину под искусственными волосами, от которого распространяются волны не самых изысканных ароматов, кто постоянно нашёптывает кому-либо непроверенные и недостоверные сведения, мурлыкает александрийские танцевальные мелодии и челночит из одного пиршественного зала в другой – это, по-твоему, признаки хорошего воспитания?

      В насмешливой речи властительницы были достаточно чётко обозначены суть и содержание интеллекта её постоянного утреннего гостя. Тот, к сожалению, не мог видеть свою собеседницу, иначе ухищрения царицы по части косметики навели бы его на подобные же умозаключения. Между тем царица закончила свой утренний макияж. Румяна и белила, подклеенные ресницы и подкрашенные брови – это всё сделало её на несколько лет моложе, но всё же не смогло устранить особенностей её далеко не благородного профиля. Но – что непоправимо, то непоправимо. Она велела камеристке убрать ширму, величаво скрестила руки и стала прохаживаться по залу. Таким образом вышедший на свет Тримальхио следовал за ней попятам, однако он напрасно старался схватить край её роскошного одеяния, чтобы запечатлеть на нём верноподданическое лобзание.

      Между тем вернулась камеристка и доложила о приходе префекта Мартиуса Тюрбо.

      – Он вовремя пришёл, – сказала Сабина, села на диван и пристально посмотрела в глаза входящему. Тот поклонился и сообщил о только что закончившейся аудиенции у кесаря, упомянул и о срочных посланиях из провинций. И закончил так:

      – Вот опять и пришло беспокойное время подготовки к длительному путешествию…

      – Которое я приветствую, – заметила Сабина, – оно обещает хоть какое-то разнообразие.

      – Я сомневаюсь, ожидают ли мою повелительницу в Палестине беззаботные и радостные дни.

      – Кто тебе сказал, что я буду сопровождать туда кесаря? Но не об этом речь. Вот перед нами ни в чём не повинный воспитанный и учтивый человек, которого незаслуженно оскорбил претор Серен, а он не знает, как ему отомстить. У тебя нет желания подставить беспомощному ягнёнку плечо?

      – Моя милостивая повелительница