Зов предков. Екатерина Порва

что я невольно щурилась, глядя на них, будто в глаза светит солнце.

      – Знаешь, Нили, – почти с придыханием говорила она, – ты так много делаешь для меня сейчас. Тебе так мало лет, но ты трудишься еще больше, чем мы с папой! Прости меня, дорогая, что твое детство прошло так незаметно. Я знаю, что ты хочешь играть в красивые домики и собирать паззлы, поэтому всегда привожу с собой что-то подобное… но видя, как ты растешь, взрослеешь лицом, не знаю до конца: правда ли это тебе интересно? Неужели такие интересы все еще живут в твоей душе? Не уничтожила ли я ту часть твоего прошлого, о котором можно было бы вспомнить с теплом?

      Она положила ладонь мне на щеку, когда я подняла на нее взгляд.

      – Может, еще не все потеряно, и ты еще можешь считать себя ребенком?

      Я тогда разрыдалась, и, видимо, мама поняла, что у меня есть такая возможность. Каким бы ответственным и взрослым не выглядело дитя, оно останется им до момента, как на его плечи свалится нечто более важное и тяжелое, чем готовка и уборка по дому.

      Сглотнув, погружаюсь в воспоминания, и уже не так сильно беспокоюсь. Остается надеяться, что нам уготовано еще встретиться с ними, поговорить, проводить время вместе… хоть недельку, я буду выбираться с ними обоими на патрули, ходить по домам, и будем семьей выбираться на эту работу, чтобы ходить под палящим зноем, вдыхать запах сожженной травы, учиться новому в курсе подготовки и взращивания магии… быть рядом с ними обоими, пока не сойдет последнее слово с их уст. Сейчас я могу только ждать… да, тревоги ни к чему не приведут. Они не подготовят, не смягчат приговор, а мысли о худшем только усилят это все. Надо держаться стойко, чтобы стать опорой. Я всегда ею была, когда начала облегчать родителям жизнь – и это не давит. Давит то, что мне приходится все держать в себе, ведь я – пример.

      Вытерев рот, Натан испытывающе поглядел на меня; все еще доедаю суп, когда с ужином заканчивает и Инара. Съев последний тост, киваю.

      – Ладно-ладно, идите, выбирайте историю, – улыбаюсь, – позовете потом.

      – Ура! – сразу же вскочил брат, задвинув за собой стул. Инара смущенно смотрит на меня исподлобья.

      – Что-то не так?

      Жмется. Может, что-то нужно?

      – Нили… давай… я… помою посуду, – словно выложив сокровенную тайну, она напряженно на меня смотрит. Стараясь не смеяться, ибо выглядит это слишком мило, я протягиваю ей руку и говорю:

      – Конечно! Я буду очень рада. Тогда я пока доем до конца, и составлю тебе тарелки.

      Она кивает, встав, и я протягиваю ей миски, ложки да вилки; на фоне до сих пор играет мелодия из комнаты сестры, и она довольно улыбается, занимаясь своим делом, пока возле книжных полок шуршит Натан.

      Свою тарелку я мою сама, выключаю свет и иду к младшим; они уже уселись на диване с тремя книжками и протягивают их мне на выбор.

      – А вы что хотите?

      – Мне все нравятся, я же их сам выбрал! – довольная ухмылка. – А тебе что?

      – Одна про ведьму, которая живет в городе