Зов предков. Екатерина Порва

все три сословия и четыре карты богов, отложив их в отдельную стопку. Перемешивая, сосредотачиваюсь: кто мне сейчас нужен? Инара? Мадлен? Может, Аким? Кто больше всего волнует…

      – На Инару, конечно. Что тут думать.

      Я сглатываю, пытаясь не брать во внимание ее способность угадывать мысли, и вытаскиваю по две карты с каждого сословия, вспоминая наш разговор, ее вопросы, образ жизни, истории из детства…

      – Кхм… тут… чугун копий…

      – Что означает?

      – Кхм, – снова прокашливаюсь, роясь в голове, – семейность. Может найти решение в любой ситуации… еще сорняки сердец.

      – Что дают вместе? – продолжает мешать чуть ли не взглядом варево, даже не поглядывая на меня.

      – Семейный падший, который найдет решение… и… наверное, что даже в семье будут конфликты, но личность все равно верная своим принципам. Потом… по среднему сословию, – всматриваюсь в карты, – главное для нее сейчас – семья, крона тополя, и друзья – тоже крона, эвкалипта.

      – То есть?

      – То есть крепкая связь между родственниками, и, вероятнее, те, с кем она общается сейчас, останутся с ней надолго… и их будет хватать.

      – Хорошо, – довольная ухмылка, – остались младшие и боги. Как она социализируется?

      – Корни и сорняки черепахи. Запертая в своих мыслях, будут препятствия, с которыми не факт, что справится. Сейчас, надо… надо открыть божественную карту.

      Мои пальцы дрожат, но стараюсь сглотнуть и увидеть окончательное решение. Неужели я ничего не могу сделать для нее? Чтобы она была более открытой, живой, активной?

      – Зеневье, – бросает взгляд Софита, – не трогай ее. Судьба есть судьба. Она такой и останется, Нили, и это ее путь, который будет меняться по её желанию.

      Не замечаю, как напряженное выражение меняется, и я опускаю брови, сжимаю губы; почему-то хочется искусать их до крови, чтобы наказать себя.

      Женщина за плитой выключает газ, закрывает кастрюлю крышкой, но прежде – наливает в низкие стаканы жидкость и ставит рядом, подложив тканевые кружки под дно. Я растираю виски, прикрыв глаза; пар уходит через раскрытое окно на улицу, и вечерний ветер дует по полу, охлаждая.

      Софита кладет руку мне на плечо, поцеловав в макушку; садится напротив, распуская длинные седые волосы из слабого пучка, поправляет тканевую накидку на плечах, больше похожую на шарф. Она оборачивала в него почти всех детей, рожденных в племени; так они благословлялись ею и богиней.

      – Что мне делать?

      – Поддерживай ее. Будь опорой. Не раскисай, надо еще узнать ваше будущее, чтобы закончить экзамен. Ты ведь для этого и пришла?

      Киваю, прикасаясь к стакану оледеневшими пальцами, но меня останавливают ладонью.

      – После выпьешь, силы восстановишь. Раскладывай карты и уже потом поговорим.

      Махнула рукой, как бы говоря: «начинай», и я почти инстинктивно подчиняюсь этому спокойному, но твердому взгляду.

      – Какие сословия использовать? – снова начинает опрос.

      – Старшие,