Зов предков. Екатерина Порва

когда чувствую весь тот вес выросшего братца, которого я пеленала много лет назад.

      – Натан?

      – Да, Нили! – кричит он, не отвлекаясь от игры после стука.

      – Скоро будем кушать. Не хочешь почитать, пока идет дождь?

      – Хочу, – улыбается, – включи свет, пожалуйста! Уже темно.

      Кивнув, выполняю просьбу и закрываю за собой дверь, втянув напоследок этот самый запах детства, мягкой постели и хлопкового одеяла; мягких игрушек, пластиковых машинок, грифельной доски и деревянных стульчиков.

      С одной-единственной лампой над кухонным гарнитуром начинаю замешивать тесто; мелодия, струящаяся из комнаты Инары, пытается меня успокоить, и это проходит успешно; невольно начинаю мычать что-то нечленораздельное, пока засыпаю шоколадные капли в миску и пробую на сахар.

      Оглядывая руки, невольно вздыхаю: все пальцы поцарапаны. Тесто их обволакивает, от этого щиплет, но не так уж больно. Вымешав тесто, мою руки, посуду; оно пока поднимается под действием дрожжей, а я сверяюсь с рецептом:

      «Дрожжи смешать с теплым молоком, до 30˚, довести до появления шапочки. Разбить яйцо в миску, в ней же смешать дрожжи, остывшее растопленное масло, сахар-соль и ванильный сахар, перемешать, всыпать часть муки. Можно добавить что-то от себя; оставить подниматься на 30—40 минут, а затем формовать»

      Кивнув своим мыслям, завершаю уборку. Света от лампы уже как будто не хватает, и я включаю остальные абажуры в гостиной, чтобы младшие меня не смогли напугать из темноты, да и глаза не так напрягались. Пока поднимается тесто, подогреваю рагу, поджариваю хлеб на сковородке; из комнаты уже выглянула сначала Инара, потом и Натан. Они вместе занимаются чем-то на диване – то ли играют, то ли что-то высчитывают, а может, просто сочиняют историю.

      Я хочу, чтобы у этих детей не было горя, которое должно свалиться; я останусь старшей, и должна буду стать как матерью, так и отцом. Но как? Я еще сама совсем подросток, хоть и понимаю это все… после отрицания и гнева все же пришло принятие, и мне совсем невдомек, как пройти этот этап безболезненно, без мыслей в голове, которые станут навязчивыми и станут бить в самое сокровенное. Мне страшно понимать, что я не знаю, как ответить на наивный вопрос «а когда мама с папой вернутся?», когда понимаю – мамы может и не быть вместе с нами, даже если я поверну судьбу в свою сторону и сейчас она избежит смерти. Эта убийца все равно притаится где-то рядом, и будет выискивать ее, чтобы за что-то отомстить нам всем, за наши прошлые жизни или слишком суровые детские шалости… хотя делал ли кто из нас что-то жуткое и ужасное по отношению к другим? Конечно, нет.

      На пергаменте уже разложены заготовки из теста, подготовленные тарелки с нормальной едой; почему-то все еще дрожат руки.

      – Идите ужинать. Через полчаса будем читать книгу и кушать печенье.

      – Хорошо, – кивает Инара с каким-то расслабленным спокойствием, держа в объятьях брата. Он то ли спит, то ли снова играет с пальцами, – рагу?

      – Да.

      Противень