Брошенец. Зоя Константиновна Илькович

твоими идеями,– с умным видом объяснил он и непринужденно посмотрел на нее. – Просто мне пришла в голову мысль воспользоваться твоей идеей. Твое утверждение, что идея полностью принадлежит тебе, несколько преувеличенное. Я тоже имею к этому отношение.

      – Осмелюсь заявить, что проект разрабатывала я одна, ты его отверг, поэтому мог хотя бы со мной посоветоваться, – неодобрительно посмотрев, сказала она.

      – Ты что, галюциногенных грибов наелась? Или забыла, кто хозяин фирмы? Меня уже давно тошнит от твоего лицемерия! Мало того, что я вообще терплю тебя в фирме! – Его крик раздавался по всему дому, и дети в тревоге стали заглядывать в их комнату.

      Она могла ожидать от него скандала, это происходило и раньше, но чтобы он ударил ее в присутствии детей – такого еще не было. Душа взвыла от обиды и боли.

      Люба долго делала вид, будто в ее семье все в порядке, скрывая от мамы и бабушки свои проблемы с мужем. Как часто она, видя его хамское поведение и слушая его хамские монологи, терпела! Но как тяжело было ей поставить точку на ее любви, словно от сердца отхватить кусок!

      Она окончательно перестала доверять ему, потому что вся его ответственность за семью и фирму в последнее время сошла на нет. Но, когда она узнала о его пылкой страсти к брюнетке из отдела рекламы, которую он, кстати, не думал особо скрывать, дело с разводом было практически решено. Она уже планировала заявление в суд и разговор с адвокатом, когда он, обычно в последнее время чужой и холодный к ней, вдруг любезно попросил ее в срочном порядке отвезти в Уссурийск какие-то документы, хотя мог попросить кого-либо другого. Но он сказал, что документы настолько важны, что он может доверить их только ей.

      С этой поездки и начался ее ад в плену.

      – Ради какой светлой цели я терпела эту иллюзию семьи столько лет? Почему так долго не замечала его мужской глупости, черствости и эгоизма? Как часто ранил он мое сердце равнодушием! – подумала она вдруг. – Если бы я раньше ушла от него, сейчас была бы со своей семьей и видела детей. Провести столько лет жизни не с тем человеком, и в результате быть сосланной в глушь к мучителю! Да-а-а, эффективный метод, чтобы избавиться от владелицы половины фирмы! Не в ту дверь я, юная Люба, вошла, не в ту! – печально подвела она итог своей семейной жизни.

      Как цветок бессознательно тянется к солнцу, так она когда-то тянулась к нему всей душой, не зная еще, куда приведет ее эта юная восторженная любовь, не слушая предостережений мамы, их классной руководительницы, которая за много лет, уж конечно, знала их всех.

      – Выйдя за него замуж в таком юном возрасте, я подписала акт своего мученичества.

      Люба вздохнула и закрыла глаза, еще раз представив грустные личика детей, которые не знают, куда пропала их мама, и ждут, надеясь, наконец, увидеть ее, самую родную, самую лучшую маму на свете.

      Фиолетовые сумерки поздней осени накрыли землю. Деревья, раскачиваемые ветром и холодным дождем, затихли в ожидании. Вся природа выглядела опустевшей и мрачной.