Жаворонок Ёся. Иосиф Антонович Циммерманн

больше трех лет. Утром в их саманную хату прибежала соседка Роза Мерц – родная дочь бабушки Амалии. О смерти старушки он тогда не услышал и слова. В памяти остался лишь шепот тети Розы о том, что за ночь кот отгрыз ее маме обе пятки и что в ее соломенном мешке нашли два чулка, до краев набитые бумажными купюрами.

      – На похороны…

      Отца Ёся тоже почти не помнил. Антон пережил свою мать, Амалию, всего на год с небольшим. Он болел туберкулезом – сказывались годы заточения в лагерях трудармии.

      Первый отрывок, что сохранился в памяти: отец вернулся домой из санатория. Больше времени он проводил именно там, нежели с семьей.

      Поманив сына пальцем, папа предложил вместе поискать жестяные крышки от банок.

      – Для веников, – пояснил он. – Меня недавно научили, как ими закреплять связки.

      Ёся не знал, как именно крышки используют при вязании веников. Да это было неважно – младший из сыновей был счастлив, что отец позвал с собой именно его.

      Глава семьи был человеком противоречивым – добрым и веселым, но в гневе жестоким.

      Бывало, он возвращался домой навеселе. Уже с порога вставал на четвереньки и таким образом добирался до кровати. Дети с радостными визгами оседлали его, превращая путь в веселую игру.

      Но за непослушание отец наказывал строго. Дети должны были стоять на коленях, под которые он сыпал зерна пшеницы или кукурузы. Эта участь не минула и Ёсю.

      Он запомнил длинный шнур, который отец, прикованный к постели, держал в руках. Другим концом были связаны запястья его четырехлетнего сына, стоящего на коленях. Зерна кукурузы больно впивались в кожу, и время растягивалось в вечность.

      Когда-то отец уснул. Тогда мама подкралась и развязала руки мальчика.

      – Беги, только тихо! – шепнула она. – Дальше я за тебя постою.

      В другой раз они были дома втроем: отец, Ёся и младшая сестренка. Отец беспомощно лежал в постели, изнуренный кашлем. Сестренка, крохотная – месяцев пять-шесть от роду, заливалась плачем в деревянной качалке. Худой, ослабевшей рукой отец указал на люльку – мол, покачай. Мальчик послушно взялся за дело, и вскоре плаксуня затихла. Отец поманил сына к себе и вручил ему круглую желтую конфету. Она была кисленькой, но в то же время очень вкусной.

      Как все хорошее, сладость быстро растаяла во рту, оставив после себя лишь желание еще. Тогда Ёся исподтишка ущипнул сестренку в люльке. Потом еще раз, уже сильнее. Она проснулась и вновь завопила. Он дождался, пока отец снова велел ему укачать малышку.

      – А дашь мне еще конфетку?

      Отец усмехнулся и кивнул.

      И в последний раз он видел отца, лежащего в гробу. С огромной, темной бородой. Кто-то из взрослых заметил:

      – Прямо как Карл Маркс.

      В этот момент к усопшему поднесли его младшую дочь. Сестренка, не понимая происходящего, радостно потянулась к своей любимой игрушке – отцовской бороде. Ей было всего одиннадцать месяцев, а Ёсе только 4,5 годика.

***

      Справив за домом нужду, младший сын семьи Циммерманн собирался вернуться