Жаворонок Ёся. Иосиф Антонович Циммерманн

– значит, не хотят учиться!» – был краток Алексей Алексеевич. Матери плакали, стоя у закрытых дверей школы, а дети со слезами смотрели на новых счастливых учеников. Лишь вмешательство районного руководства спасло ситуацию – всем детям, независимо от достатка семьи, было разрешено посещать школу.

      Старое здание школы не пустовало. Там обустроили школьный интернат для детей из четырех совхозных отделений и чабанов. С понедельника до субботы ребята жили и питались там, возвращаясь домой лишь на выходные. Старые стены, пропитанные историей, продолжали служить детям, хоть и в новой роли.

      Алексей Алексеевич, завершив строительство школы, вскоре перебрался в Москву – столицу советской страны. Его волевой характер, организаторские способности и умение добиваться результата не остались незамеченными. В Москву он уехал с гордостью за проделанную работу: школа, построенная его усилиями и инициативой, стала примером того, как общими силами можно достичь больших высот.

      Хочется верить, что Аккемир навсегда остался в его памяти как место, где он оставил часть своей души. Пусть изредка, в тишине своего нового кабинета, он мысленно возвращался туда, к шуму стройки, к звуку лопат, к стуку молотков и детскому смеху.

      День последней промакашки

      Сквозь стекла окон в класс проникал заманчивый и будоражащий луч яркого весеннего солнца. Он, словно прожектор, разрезал пыльный воздух, заполняя помещение теплом и ощущением обновления. На уроке стояла привычная тишина. Зоя Васильевна, их строгая, но справедливая первая учительница, сдержанно улыбалась. В одной руке она держала что-то новое, что сразу привлекло внимание учеников. Затем, слегка постучав указкой по доске, она объявила:

      – Дети, с завтрашнего дня мы больше не будем пользоваться перьевыми ручками. Чернильницы и промокашки уходят в прошлое. Она подняла вверх маленький стеклянный резервуар с чернилами, будто прощаясь с ним, и с легкой торжественностью добавила:

      – Наше будущее с шариковыми ручками. Это проще, удобнее и чище.

      Класс ахнул. Кто-то радостно зашептался, предвкушая, как исчезнут кляксы и мокрые страницы. Больше не придется стыдливо прятать испачканные чернилами руки, а по субботам, во время генеральной уборки, не надо будет пытаться оттирать чернильные пятна с деревянных парт, изводя мыло и щетки.

      – Чтобы с завтрашнего дня у всех с собой были автоматические ручки, – строго велела Зоя Васильевна.

      Но Ёся не разделял общего восторга. Он лишь задумчиво смотрел на круглое углубление для чернильницы в деревянной поверхности парты. В голове крутились мысли: а что теперь с ним делать? Че будет зря тут пыль собирать. Замазать? Или лучше отшлифовать рубанком?

      Одновременно его охватила радостная догадка, что вместе с перьевыми ручками исчезнут и промакашки. А значит, больше не будет этого ненавистного шороха, который так раздражал его. Каждый раз, слыша шелест промакашек, Ёся невольно ежился, и по телу пробегали мурашки.