Октябрический режим. Том 2. Яна Анатольевна Седова

не воздали должного милюковскому расследованию и рассмеялись. Граф же Бобринский 2 предложил выразить в формуле перехода пожелание о стенографировании заседаний комиссии по запросам.

      Обвинение в том, что охрана Государя была поручена убийце, было настолько серьезно, что Правительство опровергло это измышление через «Осведомительное бюро», указав, что во время полтавских торжеств полк. Карпов был в столице, а его убийца – за границей. Но провокатор «Воскресенский» (агент М. Н. Верецкий) действительно был, по легкомыслию Петербургского охранного отделения, командирован для охраны Его Величества не только в Полтаву, но и в Ялту. Лишь благодаря речи Милюкова Курлов запретил использовать настоящего Воскресенского для этой цели.

      Система провокации

      Как и в деле Азефа, кадеты обобщали факты и свои предположения в гипотезу о системе провокации, принятой Департаментом полиции.

      Милюков связывал в одну логическую цепочку убийство полк. Карпова и взрыв в кафе «Централ». Здесь участвует Воскресенский, а там – Преображенский. Как уже говорилось, лидер кадетов объединял эти лица. Говорил он и о другом сотруднике охранного отделения – Сатунине, взорвавшем ту бомбу в кафе и являющемся членом Союза русского народа.

      Родичев указал на три скандала, произошедшие в течение одного года: дело Азефа, дело Гартинга, дело Карпова. Оратор утверждал, что кроме этих «голиафов провокации» есть и бесчисленная «мелкая сошка», которой посвящены внесенные в Думу запросы и опубликованные во всех газетах сведения.

      Между прочим, Милюков и Родичев предполагали, что путем провокации охранное отделение дает Правительству повод продлить чрезвычайную охрану в Петербурге. Указывали, что взрыв в кафе «Централ» в декабре 1908 г. и будто бы готовившиеся полк. Карповым события в декабре 1909 г. как будто нарочно приурочены к дате ежегодного продления чрезвычайной охраны (8 января), причем каждый раз некоторый след ведет к охранному отделению.

      Нет фактов

      Голословность обвинения полк. Карпова бросилась в глаза членов Г. Думы. «…все это – предположения, все это нанизано, все это писание каких-то романов», – говорил Крупенский. «…подробная, тщательно разработанная гипотеза», – так отозвался фон Анреп о речи Милюкова. «В этом ее сила. Но я боюсь, что в этом и ее слабость». Гучков говорил, что не нашел в этой речи материала в подтверждение запроса о полк. Карпове. По мнению лидера центра, «если можно охарактеризовать настоящий запрос при его возникновении актом легкомыслия, то когда пытаются поддерживать этот запрос, защищать его здесь при тех данных, какие теперь выяснились, то тут является уже некоторое сомнение и в самой добросовестности».

      Чувствуя дефицит фактов, кадеты собирали в свои речи все, что хотя бы косвенно относилось к делу. Милюков вспомнил послужной список полк. Карпова. В Ростове-на-Дону он будто бы установил «весьма виртуозно проводимую систему сыска, граничащую с провокацией», а в Баку в начале этого