На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь. Пелам Гренвилл Вудхаус

Прайс туманно смотрела на него.

      – Эт кому, ему? Прям сейчас! Скажи про кого другого!

      – Что ты плетешь?

      – Да так… Я свое знаю.

      – А я знаю свое, – сообщил дворецкий. – Тебе тут делать нечего. Иди в мою комнату.

      Миссис Прайс отпустила кресло, чтобы гордо скрестить руки, но чуть не упала. Однако в голосе ее остался призвук гордо скрещенных рук.

      – Ты тут не очень, Теодор! Знай, с кем говоришь. А то я тако-ое скажу…

      – Ладно, только не здесь. Это тебе не вокзал какой-нибудь.

      Сид был счастлив, словно достал лучшее место на матче века.

      – Давай-давай! – подбодрил он родительницу. – Давай, не спускай.

      Однако мамаша Прайс угасла. По ее щекам текли слезы.

      – Кому я нужна? Никто меня не любит! Ой, я бедная, нес…

      – Эй, выше нос!

      – Меня родной брат обижает! Родной сы-ы-ын…

      – А что я? Что я? Ты на себя погляди!

      – Ой, Господигосподигосподи!

      – Ладно, мамаша!

      – Сам виноват, – мрачно сказал Слингсби. – Надо было смотреть.

      – Так она просила! Припадок у нее!

      – Что его милость подумает?

      Слова эти навлекли страдалицу на новую мысль.

      – А выпью-ка я за него вина!

      – Чайку, – поправил ее брат. – И не здесь, у меня. Сил с тобой нету! Пошли, пошли, оба!

      – Где Полли? – жалобно спросила мамаша Прайс.

      – В парке, – отвечал Сид, – смотрит на кроликов. Никогда их не видела. То есть живых, надо понимать. К чаю вернется, как это, голубь в голубятню.

      – Хорошая девушка, – сказала мамаша Прайс, – американка, да что поделаешь! Я всегда говорю, люди разные бывают. Кто-кто, а она никого не застрелила, хоть там у них и принято. Тихая такая, уважительная. А чтоб стрелять – да боже мой!

      – Мамаша все в кино ходит, – пояснил Сид. – По ней, там одни гориллы да гангстеры.

      – Ка-ак пальнет! – сердито сообщила гостья. – Я так понимаю, это надо запретить. А Полли прямо говорит, не скрывает, что оттуда, но чтобы кого застрелила… Тихая такая, воспитанная. И работница хорошая. Женись, сынок, женись, бывает и хуже. Никого не застрелила.

      – Чего мне жениться, мать? – сурово сказал Сид. – Еле кручусь, работы много. Мне не до баб. Я в свои ножницы влюбленный.

      – Меня бы кто любил! – взвыла мамаша.

      – Хорошее дело. А то, может, чаю? Оп-ля, пошли!

      – Где Тони… ик… его милость? Мы не обнимались!

      – Обниметесь, обниметесь, – заверил Слингсби. – Идем! Нет, таких зануд…

      Двери закрылись, в комнате воцарился мир.

      4

      Мир распростер свои мягкие крылья не только над гостиной. День достиг той точки, когда (если каким-то чудом погода стоит хорошая) все сущее озаряет поистине волшебный свет. Люди, звери, вещи словно заснули. Лужайку покрыла тень. В кустах щебетали птицы. Предвечерние ветерки обещали долгожданную прохладу.

      Эту мирную тишину нарушили зловещие звуки. Сами по себе они вполне привычны в наше автомобильное время – гудки, скрип тормозов, сдавленный