На вашем месте. Веселящий газ. Летняя блажь. Пелам Гренвилл Вудхаус

дня на день.

      – Ну, тогда я еще успею съездить за батарейкой. А вы тут посидите, отдохните. Можно картины посмотреть. Вы их любите?

      – Мне вот эта нравится, – отвечал Сид.

      Беседуя, он ходил по комнате и сейчас остановился перед портретом мужчины в латах с воинственным подбородком, который держал руку на эфесе длинного и, вероятно, острого меча.

      – Ктой-то? – с уважением спросил Сид.

      – Один мой предок, – отвечал Тони. – Ричард Длинный Меч. Король Шотландии назвал его лжецом, а он дернул короля за нос. Посадили, естественно.

      – От это да!

      – Приговорили к казни, а дочь принесла этот меч в тюрьму. Ну, он и убежал.

      – Да, люди были…

      – Смотрите-ка! – воскликнул Тони.

      – А что, милорд?

      – Странно… Вы на него похожи.

      – Эт я?

      – Да, похожи.

      Сид захихикал.

      – Ни сном ни духом, милорд! Мои предки с вашими не знались. Только вот мамаша, но она – женщина приличная.

      Тони засмеялся.

      – Да что вы, Сид, я просто так. Ну, пока. Хотите закурить – сигареты вот здесь.

      – Спасибо, милорд.

      Тони вышел в сад, а Сид, хотя был не прочь закурить, не сразу направился к столику. Он постоял перед портретом и даже принял похожую позу, вздернув подбородок и сжав невидимую рукоять.

      – Дела-а… – вымолвил он.

      Пока он говорил, дверь открылась, и вошел Слингсби. Его величавые черты затуманила забота. Сид очнулся и сказал:

      – Ку-ку, дядя Тед!

      – Где мамаша? – спросил дворецкий.

      – А кто ее знает? Может, у вас?

      – Нет, не у меня. Бродит по дому. Это нехорошо.

      – Да ладно, чего она сделает! Любит старые места… Все ж целых два года прожила, когда его милость нянчила.

      – Мало ли что она любит! Ее место – среди слуг. И тебе тут торчать нечего.

      Сид Прайс решил, что самое время осадить наглого дядю.

      – Да? – сказал он. – А мне его милость разрешил. Мало того, я сейчас закурю.

      – Еще чего!

      – Его милость предложил, – гордо сказал Сид. – Съели, а?

      Дворецкий застыл на месте.

      – Да как ты…

      Сид сжал правый кулак.

      – Молчи, смерд! – вскричал он. – А то рассеку надвое!

      – Ты что, сбрендил?

      – Шутка, дядя Тед. Его милость сказал, что я похож на этого типа.

      – Вот как?

      – Да-да, сказал. И верно, похож. Одно лицо. – Он всмотрелся в картину. – Дэ! Из меня-то граф получше бы вышел, чем из этих самых. Подумаешь, аристократы!

      – Да ты что? – возмутился Слингсби, хотя такой величавый человек не может это полностью выразить. – Завел, понимаешь, в моем доме эти свои разговорчики!

      – В чьем, в чьем? – грубо фыркнул Сид. – Шляпы долой перед графом Слингсби! Чего там, перед целым герцогом!

      Дворецкий гневно смотрел на племянника, жалея примерно в сотый раз, что не он его воспитывал. Судьба современной молодежи нередко тревожила Слингсби, а в Сиде Ланселоте Прайсе были все ее худшие черты.

      – Ух, высек бы я тебя!.. – сказал он, отдуваясь. – Жаль,