Родом из детства. Алексей Курилко

вчера и сегодня. Всё идёт к тому, что меня уволят.

      – Но ведь вчера у тебя был день рождения.

      – Это не повод для прогула, – сказала она.

      – А что ж тогда повод? День смерти?

      – О, это серьёзный повод.

      – Тебе нравится работать официанткой?

      – Зарплата маленькая. Спасают только чаевые. Но половину из них забирает бар. А вообще – тяжело. Целый день на ногах.

      Пиво слегка горчило. Зато в голове постепенно прояснялось.

      – Думаю, тебе нужно сменить профессию.

      – Легко сказать.

      – У меня есть кое-какие связи на телевидении…

      – Ой, я тебя умоляю.

      Я допил пиво. Скомкал банку.

      – А ещё есть?

      – В холодильнике три банки.

      – Прекрасно.

      Когда допили всё пиво, я неожиданно предложил:

      – Давай съездим в «Нептун» и всё объясним.

      Эту идею Ева поддержала с энтузиазмом.

      – Заодно и пообедаем, – сказала она.

      Мы вызвали такси и уже через полчаса были в ресторане.

      Вместо официантки к нам подошёл импозантный мужчина с внешностью стареющего Джеймса Бонда. Он шагнул к нашему столику и склонил голову набок.

      – Ева, что происходит?

      – Я проспала, Эдуард Родионович.

      – А вчера, – вклинился я, – у Евы был день рождения.

      – Насколько я помню, – сказал Эдуард Родионович Еве, – вы родились в марте.

      Ева вспыхнула:

      – Откуда вам знать?! Вы что, присутствовали при родах?

      – Допустим, вчера был день рождения… а сегодня?

      – А сегодня день смерти, – вдруг сообщила Ева.

      – Что?

      – Ничего, – говорю. – Что не ясно? Человек желает отметить день своей будущей смерти.

      Эдуард Родионович улыбнулся одними губами, натянуто и фальшиво, и язвительно проговорил:

      – Поздравляю вас, Ева… Вы уволены.

      – Спасибо, это мы тоже отметим, – я приосанился. – Меню, будьте любезны…

      Эдуард Родионович с подчёркнутым достоинством закинул голову вверх и, глядя куда-то в потолок, высокомерно бросил:

      – Я пришлю официантку.

      И с запрокинутой головой Эдуард Родионович унёс себя прочь от нашего столика.

      – Какой самовлюблённый индюк, – восхитился я, глядя ему вслед.

      – Скорее петух, – возразила Ева. – К тому же он светло-синий.

      – Что это значит?

      – Ну, голубой… Гомосексуалист.

      – Да ну?

      – Ну да.

      Я закурил и, сощурившись, посмотрел на Еву сквозь дым:

      – Ты вчера обманула меня.

      – Я тебя умоляю, – отмахнулась она. – Нужна была веская причина для приглашения. Но смерть мою мы отпразднуем по-настоящему. По-взрослому. Ты это отлично придумал.

      – Да, придумщик из меня – что надо!

      – Ты не сердишься?

      – Сердиться на людей – себе дороже. Я стараюсь принимать человека таким, каков он есть. Каким бы он ни был.

      – Это удобно.

      Подошла бывшая в недавнем прошлом коллега Евы.

11

      Мы быстро