Родом из детства. Алексей Курилко

его песни, – щебетала Лариса, пока Толик настраивал инструмент, – мы выкладываем в ютубе. Возможно – кто знает – его заметят продюсеры. С возникновением интернета шанс прославиться появился у каждого. Пути Господни неисповедимы. Ведь были же случаи…

      Настроив гитару, Толик откашлялся и начал самовыражаться.

      Он запел высоким тонким голосом:

      «Однажды рано поутру

      Я обнаружу рядом труп:

      Умрёт красавица моя…

      А я?»

      Невесёлая была песня.

      На моё спасение, ко второму куплету вернулась Ева и замахала на Толика руками:

      – Нет-нет, не сейчас. Я же просила! Сначала поедим, выпьем… Лёня, выйди со мной на кухню.

      Я с готовностью поднялся и пошёл за ней.

      На кухне она протянула мне зеркальце и коротенькую трубочку. На зеркальце приютились две ровные тонкие дорожки белого порошка.

      – Сюрприз? – спросил я, взглянув в её блестящие стеклянные глаза.

      Мягко улыбнувшись и медленно прикрыв веки, она кивнула.

      – А где этот? Лёва?

      – Ушёл.

      – И часто ты устраиваешь себе такие сюрпризы?

      – Какая разница?

      – Любопытно.

      – Ты не хочешь?

      Я всунул в ноздрю трубочку и втянул в себя первую дорожку кокаина.

      В голове пульсировала всего одна тревожная мысль: «Всё это плохо кончится…»

9

      Мы пили вонючий виски, поедая горячую пиццу, заказанную Евой по телефону.

      Толик пел. Все его песни были на одну тему – мертвецы, могилы, черепа… Лишь последняя песня была о живом человеке. О водителе-дальнобойщике, но и тому оставалось недолго – у него был рак.

      Когда Лариса с Толиком ушли, мы с Евой занялись любовью. От кокса и выпитого я минут сорок не мог финишировать.

      Потом я упал рядом с ней, мокрый и обессиленный, стараясь привести дыхание в норму.

      Мы закурили.

      Она спросила:

      – Ты часто думаешь о смерти?

      – Часто, – ответил я, – и это была чистая правда.

      Впервые я задумался о смерти в семилетнем возрасте. Помню, я даже спросил маму:

      – Я когда-нибудь умру… и всё? И больше ничего никогда не будет?

      – Да, – спокойно и просто ответила мать.

      Эта мысль ужаснула меня.

      С тех пор я почти каждый день, более четверти века, думаю о смерти. О том, как и когда лучше умереть; есть ли жизнь после смерти; стоит ли жить до старости или лучше уйти самому в расцвете сил; какая смерть предпочтительней; сколько мне ещё осталось…

      Все люди живут так, будто у каждого из них впереди целая вечность. Я удивляюсь этим людям, но и сам живу точно так же.

      Множество людей не готово к смерти. Хуже того. Множество не готово к жизни.

      Всё время чего-то ждём. Вот, мол, окончу школу и начну жить. Затем – вот женюсь… Вот найду престижную работу… Вот разведусь – и уж тогда поживу по-человечески…

      Часто думая о смерти, я тем не менее её не страшусь… Так мне кажется… Ведь все умрём – рано или поздно.

      – Я боюсь, что скоро умру, – сказала Ева.

      – Для таких страхов есть основания?

      – Вроде