Родом из детства. Алексей Курилко

домашней кошкой прильнула ко мне:

      – Что ты предлагаешь?

      – Может, сходим в зоопарк?

      – Зачем?

      – Хочу прикоснуться к истокам.

      – Ничего не понимаю.

      – Да я тоже. У нас есть что-нибудь выпить?

      – Сейчас гляну. Но перед этим сгоняю в душ.

      Не стыдясь своей роскошной наготы, она откинула одеяло в сторону, потянулась до хруста в позвоночнике и отправилась в ванную.

      Я встал и подошёл к окну.

      Ярко светило солнце, отражаясь в лужах, которые пешеходы по возможности старались обходить.

      Кто они? Куда спешат? О чём они думают? И чего ждут от жизни?

      К небесному светилу медленно подкрадывалась хмурая туча.

      Я задёрнул штору.

      Прошёл на кухню, заглянул в холодильник. Спиртного не было.

      Я обрадовался и огорчился одновременно. Мне хотелось выпить, но я понимал – пора чуток попридержать коней. Хватит бухать, хватит…

      Ещё не поздно остановиться. Я не в пике. Мой самолёт пока управляем.

      Так думал я, уткнувшись взглядом в кухонный стол, на котором черствели хаотично рассыпанные хлебные крошки.

      – О чём задумался, Аль Капоне?

      Я обернулся.

      На пороге стояла Ева, завёрнутая в голубое полотенце. С кончиков волос капала вода.

      – Почему Аль Капоне?

      – Мне кажется, ты на него похож.

      – Аль Капоне был толстоват. С заплывшим лицом, как у свиньи.

      – Милый, ты тоже далеко не Аполлон.

      Эти слова сопровождались всегда умилявшей меня гримасой обиженной девочки.

      Я подошёл к ней и чмокнул её в родинку.

      – У нас не осталось горючего, киця.

      – Могу сходить купить пива. Вот только обсохну.

      Я нашёл в себе силы сказать «нет».

      – Не надо никуда идти. Обойдёмся. Лучше сделай что-нибудь на завтрак.

      – Завтрак? Уже три часа дня.

      – Считай, что мы аристократы девятнадцатого века. Они просыпались не намного раньше.

      Из комнаты донеслись звуки бодрой мелодии.

      – Тебе звонят.

      – Слышу, – сказала она. – Поставь воду, свари пельмени.

      – Не волнуйся, я справлюсь…

      Она отсутствовала минут десять. Закинутые пельмени уже всплыли.

      Вернулась Ева несколько напряжённой. Так мне показалось. Она не произнесла ни слова, но я почувствовал – что-то произошло.

      Я как-то сразу связал её изменившееся настроение со звонком. Поэтому спросил как можно небрежней:

      – Кто звонил?

      – Да так… – почти столь же небрежно ответила Ева.

      Но когда мы уселись за стол, она сообщила:

      – Мы больше не увидимся.

      Я не донёс до рта наколотую на вилку пельменьку.

      – Кто это решил?

      – Видишь ли… Мой парень освободился.

      Я отложил вилку с нетронутой пельменькой. Неокрепший аппетит совершенно улетучился.

      – Этот… как его? Ворон твой?

      – М-гу.

      – А… что это меняет?

      – Давай без этого. Мы ведь