Сашкино лето, или Четыре неудачных операции доктора Снегирева. Антон Москатов

насмехаясь. И от этого смеющегося поведения становилось обидно. И больно.

      И сейчас – насмехался. Даже не скрывая. Надменность сводила с ума.

      «То же мне, Углов12 доморощенный», – буркнул обиженно Курицин, входя в операционную.

      Спокойная обстановка в операционной эффективней той, когда хирург несдержан. Поэтому Саша собрался с мыслями, откинул прочь не нужные. Глубоко вздохнул.

      – Здравствуйте всем, – ритуально поздоровался с присутствующими, прежде чем приступить.

      Наркоз дали, подготовили операционное поле, оголенный живот розовым пятном светился посреди белой материи.

      – Скальпель, – скомандовал Курицин, привычно начиная операцию.

      Вскрыл живот. Локализация язвы была известна. В пилорическом отделе13. Диаметром с сантиметр. Полость осушили, обложили салфетками. Саша ушивал, ровно, как для выставки, накладывая швы. Пока не влепила подзатыльник неприятная мысль: «А ведь Снегирев бы за такую операцию не брался. Для него слишком просто. Заснул бы за операционным столом…» И тут же одернул себя: «И дался он мне. Все настроение перепоганил!»

      Края отечные, воспаленные, при затягивании швов могли прорваться, тогда б началось прободение. Но, Саша не боялся. Наложил с видом знатока кусочек сальника14 на ножке, ушивая матрасным швом15. Одно не понравилось – как ни старался, просвет желудка пришлось сузить.

      – Надо проверить, – с сомнением сказала Вера Михайловна, ассистент, а за одно, и наставник Саши.

      – Думаете, плохая проходимость?

      – Думать, Саша, в таких делах не положено. Надо делать.

      Что происходит в операционной – отвечает хирурга. Поэтому Саша Курицин все проверял сам, стараясь делать неспешно, но идеально. В отличие от Снегирева, который свою операционную сестру Марину гонял в хвост и гриву. Курицин никогда не позволял взваливать на чужие плечи груз, стойко неся на своих ответственность. Кто был прав, история умалчивала. Но, четкость и выверенность в работе, бережное обращение с тканями – ни кровоподтеков, ни измятин, ни следов пальцев – стали неотъемлемой чертой. Визитной карточкой, которую отмечал Кирилл Афанасьевич. И хвалил.

      «А вот Снегирев, – вновь не без злорадства подумал хирург, – по методу НКВД образца тридцать седьмого года оперирует. Нет в нем чистоты работы».

      Был бы здесь Снегирев, ответил, что эффективность от этого не страдает, и оказался прав. В экстренной, в которой был дока, требовалась скорость, а скрупулезность занимала почетное второе место. Но, во-первых, Снегирева здесь не было, во-вторых, Саша предпочитал не думать об этой стороне вопроса.

      Сомнения оказались пустыми. Но, необходимыми.

      Накладывая последние швы, Саша заметил, что невольно улыбается. Настроение после удачно проведенной операции пошло вверх. И никакой Снегирев, будь он трижды не ладен, ему не указ.

      – Хорошо, – сказал себе,

12

Фёдор Григорьевич Углов (22 сентября (5 октября) 1904 года – 22 июня 2008) – советский и российский хирург, писатель и общественный деятель, доктор медицинских наук, профессор. Ф. Г. Углов одним из первых в стране успешно выполнил сложнейшие операции на пищеводе, средостении, при портальной гипертензии, аденоме поджелудочной железы, при заболеваниях легких, врождённых и приобретённых пороках сердца, аневризме аорты. Он является автором изобретения «Искусственный клапан сердца и способ его изготовления» (1981, 1982). Ф. Г. Углов как хирург обладал уникальной хирургической техникой, нашедшей высокую оценку многих известных хирургов мира. Внесен в книгу рекордов Гиннеса как хирург, оперировавший после 100 лет (Хирургический стаж более 70 лет).

13

Выходной отдел желудка.

14

Складка брюшины, которая крепится к желудку.

15

Один из видов простого (линейного) обвивного непрерывного шва.