Сашкино лето, или Четыре неудачных операции доктора Снегирева. Антон Москатов

спалось в полглаза, чтоб в любое мгновение прийти в себя. И в полуха прислушивалось к шорохам в коридоре, грозившим перерасти в торопливые и беспокойные шаги.

      Горизонт посерел, изгоняя темень ночи, и небо расцвело новым рождением. Вздыхая полной грудью, мир наполнился утром.

      Снегирев сладко зевнул. Умылся холодной водой, взбадриваясь. Развел руки в стороны, пока в спине не хрустнуло, а шея сердито захрустела в ответ. Открыл окно. Прозрачный, как слеза младенца, воздух ворвался в помещение. Ветерок, дыханием расширяя стены, продул сквозняком.

      Глянул на часы. До конца смены – вагон и маленькая тележка. Еще такого, тьфу-тьфу-тьфу, может напроисходить…

      Снова вытянулся в кресле, застыв в неудобной позе. Лучшее, что было в ней – расположение. Строго горизонтальное.

      Постепенно за дверью начали пробуждаться разные звуки, но, Сашка упрямо продолжал прислушиваться, умело совмещая это с бездельем. Пока неприхотливое безделье полу бодрствующего лечебного персонала не начало отдавать нахальством.

      – Марин, а, Марин, вставать пора.

      – Кому пора, – зевнула в ответ женская часть дежурной смены, – тот пусть и встает.

      Когда Игорь Маратович появился в больнице, на Сашином лице не осталось следов ночного бдения. Но, его широкая улыбка показалась издевательством.

      – Чего довольный такой? – в душе ведущего хирурга еще кипела злость на Снегирева. Игорь чувствовал, что его обманули. Будто Сашка украл что-то. Залез в карман и вытащил … доверие. Именно, доверие. Стоило поручиться, как тот наступил на любимую мозоль Кирилл Афанасьевича. Заведующий в почетном звании хирурга, которое и сам достойно нес, видел пунктуальность и хронологическую точность важнейшей чертой. Конечно, после самого хирургического мастерства. А Снегирев умудрялся дисциплинированность низложить с пьедестала почета и растоптать. И с мастерством возвысить те грани медицины, которые врач Советской закалки ни понять, ни принять не хотел. Да и не мог… – сутки пробездельничал?

      – Пробездельничал, – согласился Сашка. Так и было. Утром девчонкам помог – не в счет. – Спокойная смена.

      – У тебя всегда спокойно…

      Снегирев удивленно насупился, не понимая.

      – Чего хотел?

      – Игорь Маратович, просьба есть.

      – Просьбы через заведующего отделением, – буркнул Игорь.

      – Я за Нину…

      – А я за Кирилла Афанасьевича.

      – Игорь… Ты чего? Я же не просто так…

      – И я, Саша.

      – Чего ты с утра злой-то?

      – Просто так. Вчера вливание получил, сегодня – похмелье…

      – А я тут при чем?

      – При штанах с халатом.

      Снегирев открыл рот возразить, но… говорить осталось с захлопнувшейся перед носом дверью.

      – Да… Кому на Руси жить хорошо.

      «Пропустить мимо ушей или обидеться?» – Пошел прочь, не замечая недоуменного перешептывания. Перебранки в отделении были редкостью. Тем более, между хирургами.

      За спиной скрипнула дверь, и Снегирев торопливо выскочил на свежий воздух, будто