Мир Гаора. 5 книга. Ургайя. Татьяна Николаевна Зубачева

не договорил. Внезапно налетевшее снежное облако накрыло их, не дав желтолицему закончить фразу. И он выкрикнул прямо в снежную завесу.

      – Мать-Вода, ты льдом крепка…

      – Лёд? – засмеялся, выступая из снежного облака, Желтолицый. – Тебе мало Коргцита? Вот лёд! Смотри сюда, раб!

      В руке Желтолицего возник большой прозрачный шар с пылающим внутри пронзительно-белым огнём. И он невольно отшатнулся, отступил.

      – Ах ты, погань голозадая, – выдохнула сквозь зубы Мокошиха, – чего удумал. Ну, нет, тут наша власть и сила. Ты давай, – строго сказала она Няньке, склонившейся над неподвижно застывшим телом, – отчитывай его, а я туда.

      – Сам должен, – возразила Нянька. – Я подмогну, а ты лучше за поганцем следи, куда побежит.

      – И то, – помедлив, кивнула Мокошиха, – два дела за раз не делают. Сейчас его вытащим, а этого и потом найдём.

      Нянька молча кивнула, продолжая шептать заклинания.

      Белый холодный огонь в шаре приближался, шар рос, закрывая собой весь мир. Сейчас шар станет совсем большим и поглотит его, он уже не может шевельнуться, и пронзительная мёртвая белизна вокруг. Взметнулась снежная завеса, осыпала его и заколыхалась живым занавесом между ним и шаром.

      Он обрадовано перевёл дыхание. Но Желтолицый засмеялся, снег опал, и… это уже не снег, а белый кафельный пол, и стены. Он в белом кафельном коридоре, и рук не поднять, и перед ним хрустальный шар, за которым, как за льдом Коргцита, гримасничает жёлтое страшное лицо.

      – Ты в моей власти, раб! – торжествующе хохочет желтолицый.

      – Нет, – беззвучно шевельнул он одеревеневшими губами.

      – Тебе нравится убивать.

      – Нет…

      – Ты убил ту девчонку на допросе. Молчишь? Ты убил мальчишку-спецовика. Ты убивал в питомнике. Ты убил эту девчонку, шлюшку малолетнюю…

      Белый шар всё ближе, и нет сил поднять руки и ударить, даже ответить.

      Нянька окунула пальцы в плошку и стряхнула с них воду на его потемневшее, налитое кровью лицо. Он шумно выдохнул сквозь зубы. Напрягся, как перед прыжком.

      – Нет! – хриплым натужным рыком выдохнул он. – Нет!

      Шаг, ещё шаг, сцепить пальцы в замок, поднять руки и коротким замахом, помогая себе всем телом, ударить…

      – Вода с угля, вода с серебра, вода с руда-камня…

      – Давай, парень, ты гридин…

      Шаг, ещё, сцепленные в замок кулаки вскинуты над головой.

      – Стой! Стой, раб! Ты не посмеешь!

      – Посмею! Вот тебе! – выдохнул он, падая вслед за руками в «мечевом» ударе.

      Вскипает, мгновенно успокаивается и снова вскипает в плошке на столе вода, мечется, словно пытаясь оторваться и улететь, огонёк, налитое кровью побагровевшее до черноты лицо, рвущийся из горла хриплый надсадный рык.

      – А хоть и перекинется, – сказала спокойно Мокошиха, – пускай. Потом выведем.

      Нянька кивнула, безостановочно брызгая в это страшное лицо водой из своей плошки.

      Он не устоял на ногах, упал, повалив Желтолицего и выбив из его рук шар. Страшное