Четыре пьесы. Комнатная девушка ■ Так уж случилось ■ Отель «Монплезир» ■ Логика сумасшедшего. Александр Жабский

должна быть нам всем дороже нашего собственного счастья? Я этого не понимаю и никогда не пойму.

      ДОБРОРАДОВ (осторожно). Я, честно говоря, тоже…

      АЛЁНА (жёстко обрезает его). Да ты-то старый дурак, а туда же – понимать!..

      Доброрадов выходит.

      Иллария подсаживается к Алёне на палас у её кресла.

      ИЛЛАРИЯ (просительно). Поговори сама с родителями.

      АЛЁНА. Ишь какая! Нашкодила – а бабушка выручай?

      ИЛЛАРИЯ. Ничего я не шкодила. Я счастье нашла. Ну да, не в тренде – но счастье само управляет нами. Мы можем только впустить его в себя или оттолкнуть. Я не стала отталкивать.

      АЛЁНА. Сидор – замечательный человек. (Оглядывается, не слышит ли Доброрадов, и не находит его в комнате) Но ведь у вас же нет будущего. Сколько он ещё проживёт?

      ИЛЛАРИЯ. Он говорит, не меньше тридцати.

      АЛЁНА. Какой самонадеянный! Он, конечно, человек здоровый…

      ИЛЛАРИЯ (оживлённо). Прикинь, у него даже медкарточки в поликлинике нет и страхового полиса – они ему не нужны. А тут я ещё рядом – какой омолаживающий эффект!

      АЛЁНА. Ты заблуждаешься, девочка. Молодой женщине нужен молодой мужчина. Девушка старика не омолодит – это он её состарит. Так уж физиология наша работает.

      ИЛЛАРИЯ. Мне всё равно.

      АЛЁНА. Это сейчас. Сейчас у тебя, это видно же, эйфория, когда море по колено. А пройдёт время, и весь негатив вашего мезальянса скажется во всей его неприглядности.

      ИЛЛАРИЯ. Не каркай, бабушка!

      АЛЁНА. Да тут хоть каркай, хоть выпью реви или филином ухай… (Она долго молчит) Ты одурманена счастьем, и потому не стану тебя переубеждать. Верно говорит Сидор, каждый должен прожить жизнь по своему собственному плану или по собственной дурости – иначе в старости проклянёт тех, кто ему этого не давал. Что ж, живи, как считаешь правильным – и бог тебе судья. Я не хочу, чтобы ты меня проклинала.

      ИЛЛАРИЯ (порывисто обнимает и целует Алёну). Бабуля! А родителей убедишь? Меня они, я боюсь, не послушают.

      АЛЁНА. Постараюсь. Во всяком случае, попробую. Они же тебе тоже не враги. Но пока лучше им на глаза не показывайтесь. Пусть уляжется гроза.

      ИЛЛАРИЯ. Гроза? Какая гроза?

      АЛЁНА. А ты думаешь, она дома не грянет?

      Тут появляется Доброрадов. Он в изящном костюме и стильных рубашке с галстуком.

      ДОБРОРАДОВ. Ну что же, я готов!

      ИЛЛАРИЯ. А мы уже к родителям не едем.

      ДОБРОРАДОВ. А я к ним и не собирался. (Мимически передразнивает Алёну, выражающую недоумение). Мы едем в ресторан! Мне только что позвонили из «Эксмо» – мою книгу запускают в производство наконец и в России. Это надо отметить, и я приглашаю вас, мои милые дамы.

      ИЛЛАРИЯ (взвизгивает от радости и бросается на шею Доброрадову). Мне нужно всего минут двадцать переодеться.

      Она убегает.

      АЛЁНА. А мне не во что… Может, вы поедете без меня?

      ДОБРОРАДОВ. Старуха, ты по миру ходи, а хреновину-то не городи! Ты прекрасно одета, вон и колье какое изящное на тебе