Четыре пьесы. Комнатная девушка ■ Так уж случилось ■ Отель «Монплезир» ■ Логика сумасшедшего. Александр Жабский

от молодости так чувствуешь. А к старости к смерти привыкаешь – ну, к тому, что её не миновать, что она придёт, как ни изворачивайся. И тогда начинаешь мечтать, чтобы досталась такая, как у Сидора Изотовича – раз уж вовсе избежать нельзя.

      ИНГА. Не хочу даже и думать об этом!

      АЛЁНА. И не надо. Всему своё время. А пока давай-ка хозяйством займёмся как следует, а то Иллария обидится, что оставили её без подмоги.

      Возвращается Иллария и слышит слова Алёны.

      ИЛЛАРИЯ. Это точно! Я уже вон сколько тарелок и салатников перемыла, да ещё и ту посуду, что на кухне там-сям побросали курильщики, которых я туда дымить прогоняла, а у вас тут и конь, я гляжу, не валялся.

      Входит Ирина.

      ИРИНА (зачем-то ощупывая один стул за другим, словно их отличие – в консистенции). Это венские стулья? Мне в соседней квартире сказали, что у них брали четыре венских. А какие они, не объяснили.

      АЛЁНА (хлопает поочерёдно стулья с выгнутыми спинками). Вот эти венские. Но как ты их понесёшь?

      Вдруг появляется Матвей.

      МАТВЕЙ (Ирине заискивающе). А я помогу! (И словно тут только опомнившись) Ларь, ты прости, там не заперто было, потому я без стука…

      ИЛЛАРИЯ (не глядя на него и стараясь удержать отстранённую лёгкость в голосе). Родное сердце, я больше тут не хозяйка – приберусь и уйду навсегда. Так что мне можно не докладываться, каждый ходит, как хочет.

      ИРИНА (Матвею). А ты своевременно заявился! Дурищам нынче очень мужская физсила необходима. Бери-ка по два в руку вот эти венские (указывает какие именно стулья), а я эту парочку прихвачу – их потом этажом ниже отнесёшь.

      ИНГА. Давай и я вот эту табуретку понесу.

      ИРИНА. А мыть посуду?

      Инга строит брезгливую гримаску и показывает, как её передёргивает от одной мысли о мытье посуды.

      Они уходят. Матвей, чуть отстав от девушек, для отвода глаз поудобнее якобы перехватывая венские стулья, а сам поглядывая украдкой через плечо на Илларию. Алёна перехватывает эти взгляды.

      АЛЁНА (когда они с внучкой остались одни). Не думала, что Матвей явится…

      ИЛЛАРИЯ. Мог бы и на похороны прийти – я ему вчера говорила, что Сидор умер.

      АЛЁНА. В самом деле? Вы виделись?

      ИЛЛАРИЯ. Случайно столкнулись в похоронной конторе. Я кое-что докупала.

      АЛЁНА. А он что там делал?! Он тоже кого-то потерял?

      ИЛЛАРИЯ. А он там подрабатывает – ездит к заказчикам с альбомами аксессуаров и склоняет покупать те, что подороже.

      АЛЁНА (неодобрительно). Ну зачем ты язвишь?

      ИЛЛАРИЯ. Не могу я простить ему этих чёртовых трусов!

      АЛЁНА. Каких ещё трусов?!

      ИЛЛАРИЯ. А ты что, не знаешь? Ну так лучше тебе и не знать…

      АЛЁНА. Пожалуй… Только он ведь тебя любит.

      ИЛЛАРИЯ. И что с того?

      АЛЁНА. Ничего. Это самодостаточная вещь – любовь. Она как Байкал: в неё всё втекает и ничего не вытекает.

      ИЛЛАРИЯ. Кроме Ангары.

      АЛЁНА.