Общество забытых поэтов. Роман в драме. Сурен Галстян

Яшка, разговорился ты больно, потому и продул.

      Якопо. Ничего, я вроде пока что веду.

      Генрих. Своим куражом иногда ты очень поражаешь, ведь пошумишь вот так, а потом из тебя полмесяца слова не вытянешь.

      Август. То характер его.

      Якопо. Если растяжение называете вы характером, то да, это он. Не люблю я спорт, но позабавиться иногда – без этого, братцы, поэту никак. Особенно если услаждать себя и выпивкой, и поэзией, и плодами братской любви.

      Лоренцо. Ой врёт-то как! Льстец ещё тот! (Потряхивает его по голове.) Но всеми любимый и для всех родной.

      Август. Нет, не льстит он – честен абсолютно. (Лоренцо приобнял Якопо и Августа, и они вместе вернулись к креслам.)

      Вильгельм. Думаю, закончим.

      Август. А ты читать не будешь?

      Вильгельм. После такого стих мой, братцы, будет бледен. И так пред нами искрилась сильная поэзия двух братьев.

      Якопо. Как же двух? Вы тоже в ней имели свои строфы.

      Лоренцо. Иначе и быть не может.

      Вильгельм. Мило, братья. Думаю, на сегодня всё: объявляю встречу оконченной. (Все целуют свои перстни.) Якопо, ты убираешь со стола. Кстати, который час?

      Генрих. Шесть часов утра.

      Вильгельм. Надо бы поесть и спать.

      Якопо. Что есть из еды? Что приготовил повар?

      Август. Забыл ты, что ли? Ведь Генрих снова слуг отпустил.

      Якопо. Жестокий ты, конечно, Гера.

      Вильгельм. Пока Гера напитки выбирал для нас, я, между тем, заказал еду. Доставят уже скоро. В этот раз без слуг обойдёмся. Пойдёмте уж за стол. (Выбегают все, кроме Якопо, который быстро ставит бутылки в погреб, а бокалы кладёт в раковину.)

      Якопо. Потом помою. (Догоняет остальных.)

      Сцена VI

      Все в столовой, кроме Вильгельма.

      Лоренцо. Давно мы вместе все, кажется, не ели.

      Генрих. Врёшь: пару дней от силы.

      Якопо. В нашем эрмитаже время размеренно течёт.

      Август. И вправду: пару дней для нас уже не мало. (Входит Вильгельм с тремя коробками пиццы.)

      Вильгельм. Я надеюсь, нам всем хватит.

      Лоренцо. Более чем. Спасибо, милый.

      Генрих. Поэзия сжигает не только твои духовные силы, но и физические: то мне живот мой шепчет.

      Якопо. Твой шепчет, а мой уж закричать, кажется, готов.

      Август. Братцы! Держите вы себя в руках.

      Вильгельм. Я всё разложу. (Раскладывает тарелки, чашки и наливает всем кофе, и сам садится. Все начинают молиться про себя.)

      Якопо. Всегда благодарен я молитве: она убивает животный в тебе голод, и ты тогда можешь смиренно вкушать пищу.

      Генрих. Точно так.

      Август. Твои речи, как вторая молитва, прекрасны.

      Лоренцо. Благодаря лишь вам себя я могу смирять.

      Вильгельм. Всем приятного аппетита, братья! (Начинают спокойно, с дружеским уютом и с хорошим аппетитом, есть.)

      Акт второй

      Сцена I

      Комната Августа. Август стоит спиной к двери и пишет портрет.

      Август.