Общество забытых поэтов. Роман в драме. Сурен Галстян

«…Но нет, больше, чем вода,

      Книга для поэта:

      Как без воздуха

      Дыханье неосуществимо,

      Так и в безмыслии

      Не найдёшь ты света».

      Да, хорошо сказал, да чуть-чуть ведь криво, но его взору, знаешь, то доступно, что мне откроется, я боюсь, пока не скоро.

      Вильгельм. Ты в тоску не уходи. На то ведь мы и есть: мы друг другу очи открываем. Сколько раз ведь мне признавался Генрих в белой ко мне зависти, а я говорю ему: «Что ты, право? Ты писал о том ведь раньше меня и лучше. Я лишь с уважением у тебя то перенял». Но не думай, что я брату льстил: то так и было. Слова у нас различны, но чувствами мы все едины.

      Якопо. Прав ты, как всегда. Но не подумай, что я хочу вас опустить до своего уровня – до вас бы подняться.

      Вильгельм. Ты выше нас уже во многом. Только что я так сказал Гере и Лори. Прошу тебя: научись себя сначала уважать.

      Якопо. Да, про это либо забываю, либо в эгоизм впадаю.

      Вильгельм. Пойдём, спустись к нам, пусть сердце горит и душа нежится в приятных беседах. Грешно лишь за книгою сидеть, хоть без неё нельзя; но, когда есть сердечные друзья, можно ли всё держать в одном себе, томясь тоскою от молчания? Вижу: воспламенить готов ты словом целый свет, да держишь ты его в себе, сгорая изнутри – оттого ты сам страдаешь, что глубоким словом даже нас не просвещаешь.

      Якопо. Разве с напыщенным и великолепным Августом я что ж, мыслями не делюсь, и умом разве не вечно ли я бьюсь? Разве милому я Лоренцо не вечная опора? Разве с Генрихом шуток тёплых за вином много раз не разделял? И к тебе… к тебе я что, как к брату, из нас старшему, за советом не ходил, иль я сам тебе советов не давал?

      Вильгельм. Извини, я преувеличил, то моя жестокость. Но больше слышать я желаю вас с Августом, хоть слушаю почти каждый день. Не нарадоваться мне, но страх берёт: а вдруг всё потеряю?

      Якопо. В каждом из нас это, ведь если каждый из нас останется без остальных поэтов, то больше нет ведь для нас света, нет из темноты спасения ответа. Пойдём уж к Августу. Соберём уж мы собрание или нет, то теперь от него лишь зависит.

      Вильгельм. Не бойся: когда было, чтоб отказывал он нам?

      Якопо. Такого не припомню. Мы больше из-за лени не можем собраться, если честно.

      Сцена III

      Комната Августа. Август прохаживается по комнате с исписанными листами и исправляет рифму в стихах.

      Август. «Хоть нож твой

      Извечно был заточен

      И ждал лишь времени и места…»,

      Нет, не так.

      «Хоть твой извечно нож заточен,

      Моей лишь крови тем алкая,

      Но он в твоей…». (Стук в дверь.)

      Вильгельм (за дверью с Якопо). Можно, mon ami?

      Август (Спрятав листы в ящик, открывает дверь). О капитан, мой капитан! (Обнимает Вильгельма, затем замечает за ним Якопо.) Слушай, брат мой, ты… Я не умею сказать, но больно мне ведь и молчать. Ты меня за то… ну мне бы самому к тебе зайти… но трушу – у тебя то перенял, и вот я снова начал.

      Якопо. О чём ты?

      Август.