Жизнь других людей. Шейла Нортон

если он исчезнет из ее жизни.

      – Она еще так мала, – сказал он, – что быстро забудет меня. Если я буду появляться и исчезать, покупать ей сладости и гулять с ней по выходным, я лишь заморочу ей голову.

      Временами, когда я настроена снисходительно, мне хочется верить в его благородство. Для него это тоже нелегко, ведь он любил ее. Может быть, не так, как люблю ее я, для меня она – это я сама, часть моего тела, моей души, моего сердца, моего пульса – но так чувствует только мать, – и все же я знаю, он любил ее, я видела это по его глазам, по его улыбке, по тому, как он гладил ее по голове и брал ее за руку.

      Но нередко я с обидой и болью думаю, что он избрал легкий путь. Рубец болит не так сильно, как открытая рана.

      В эту субботу я просыпаюсь одна. Рядом со мной нет маленького теплого комочка, никто не поет песенки про булочки с изюмом или колеса автобуса, которые все крутятся и крутятся. Никто не стучит мне по голове плюшевым мишкой, чтобы я побыстрее проснулась. Некоторое время я лежу, разглядывая потолок и луч света, который пробивается в щель между шторами.

      Дождя нет. Что ж, еще одна радость.

      Элли осталась на ночь у Фэй и Саймона.

      Я выскакиваю из постели и жадно выпиваю стакан воды. Давненько у меня не было похмелья. Меня мутит.

      Сидя в туалете, я вспоминаю наш разговор с Фэй. Я со стоном придерживаю голову, мне кажется, что еще немного – и она отвалится, упадет и покатится по полу. Пожалуй, придется немного посидеть здесь. Не знаю, смогу ли я подняться. Пол почему-то наклоняется вбок.

      Нет, я должна прийти в себя. Все будет нормально, нужно только посидеть еще пару минут.

      Сдерживая тошноту, я подпираю голову рукой и закрываю глаза, но тут же открываю их снова, потому что с закрытыми глазами меня тошнит еще сильнее.

      Черт побери, не торчать же мне целый день в этом проклятом туалете.

      Зачем я затеяла этот дурацкий спор с Фэй?

      Мы обе выпили. Если бы я не напилась, я бы не убежала, не стала бы в одиночку брать такси и не бросила ее…

      Так.

      Теперь я вспомнила.

      Придя в себя, я отправляюсь на кухню заварить чай. Ну, конечно. Дело было так. Я оставила Фэй с Нилом, а сама взяла такси, потому что именно из-за Нила и случилась размолвка. Мы вышли из бара с Нилом и Мартином. Они хотели пойти в клуб.

      – Бет, прошу тебя, – взмолилась Фэй, когда мы собрались уходить. – Пожалуйста, совсем ненадолго! Почему ты не хочешь?

      – Потому что я и без того пьяна. Я хочу домой. Ведь ты говорила… Ты говорила, что мы всего лишь выпьем пива… Только ты и я.

      – Да, я так и хотела, но скажи, что за беда, если мы вернемся на часик попозже, раз уж мы все-таки выбрались из дома? Нил с Мартином такие славные ребята, разве нет?

      – Мы их впервые видим, – мрачно возразила я, узнавая интонации своей матери. – И что скажет Саймон?

      – Саймону это знать не обязательно, – тихо сказала Фэй.

      Я изумленно посмотрела на нее.

      – Я хотела сказать, мы не обязаны перед ним отчитываться, – поправилась она. – Мы просто пропустим