Компромисс. Иностранка. Чемодан. Наши. Сергей Довлатов

снег.

      Парашют лежал рядом, медленно опадая.

      Джон Смит огляделся. Темный лес окружал небольшую поляну. Из-за деревьев выглядывали звезды.

      «Для начала неплохо», – подумал Джон Смит.

      Он встал, скинул ранец, притянул за ремни белую ткань, скомкал ее и поджег.

      В правом кармане лежали фальшивые документы, в левом – браунинг, ампула с ядом оттягивала воротничок сорочки.

      «Омниа меа мекум порто, – невесело усмехнулся Джон Смит, – все мое ношу с собой!»

      Он достал консервы и поел. Затем подбросил сучья в костер, расстелил брезентовый плащ и задремал.

      Снились ему далекие годы. Залитый солнцем стадион политехнического колледжа. Футбольное поле. Зеленая трава. Полосы мокрой известки. За барьером толпы зрителей с программками в руках. Музыканты в белых куртках исполняют национальный гимн. Гуськом выходят футболисты. Вторым идет он, Джонни Смит, молодой, загорелый. На нем бутсы с шипами, полосатая фуфайка и гетры. В согнутой руке он держит шлем…

      Джон Смит ощутил на себе чей-то пристальный взгляд.

      Он выхватил пистолет из кармана.

      Перед ним стоял тамбовский волк и дружески улыбался.

      – Привет, – сказал тамбовский волк.

      – Хеллоу! – произнес разведчик, смущенно пряча браунинг в карман.

      – Не разбудил?

      – Мне как раз пора вставать.

      – Озябли?

      – Есть маленько.

      – Вы, собственно, что тут делаете?

      – Да так… грибы собираю.

      – А парашют сожгли?

      – Естественно. Садись, погрейся.

      – Благодарю. Дела.

      – Как знаешь.

      – Пойду.

      – До свидания, дружище.

      – Чао, – произнес тамбовский волк и растворился во мраке.

      Рано утром Джон Смит вышел из лесу и по горбатой дороге зашагал к темнеющим на фоне снега домам рабочего поселка.

      Маленькие ветхие лачуги были вынесены на окраину прибоем шиферных и черепичных крыш, а в самом центре попадались двухэтажные каменные строения с яркими вывесками и заманчивыми витринами.

      Навстречу шли мужчины в ватниках и женщины в темных платках. Их лица были по-утреннему хмуры.

      Джон Смит замедлил шаги у дверей сельмага.

      Со стуком бился на ветру газетный лист. У обочины, наклонившись, стояла грузовая машина.

      Разведчик зашел в магазин, купил велосипед «ХВЗ», сел на него и поехал в Москву.

      Солнце без усилий катилось рядом. Его невесомые мартовские лучи падали на обода и спицы. По бокам от дороги лежала белая гладь, штопанная заячьими следами. Колеса вязли в жидком снегу. Лес издали казался глухим и мрачным.

      Джон Смит крутил педали и насвистывал песенку, которую слышал от одного лейтенанта в оперативном центре:

      Каждый вечер бьют кремлевские куранты

      И сияет над бульварами закат,

      Вся Москва давно уснула, но не дремлют диверсанты,

      До утра у передатчиков сидят.

      Если Бог не наградил тебя талантом,

      Не