Компромисс. Иностранка. Чемодан. Наши. Сергей Довлатов

не может осуществляться в качестве идейного принципа. Природа добра более тяготеет к широковещательной огласке. Тем не менее в обоих случаях действуют произвольные факторы.

      Поэтому меня смешит любая категорическая нравственная установка. Человек добр!.. Человек подл!.. Человек человеку – друг, товарищ и брат… Человек человеку – волк… И так далее.

      Человек человеку… как бы это получше выразиться – табула раса. Иначе говоря – все, что угодно. В зависимости от стечения обстоятельств.

      Человек способен на все – дурное и хорошее. Мне грустно, что это так.

      Поэтому дай нам Бог стойкости и мужества. А еще лучше – обстоятельств времени и места, располагающих к добру…

      За двенадцать лет службы у Егорова накопилось шесть пар именных часов «Ракета». Они лежали в банке из-под чая. А в ящике стола у него хранилась кипа похвальных грамот.

      Незаметно прошел еще один год.

      Этот год был темным от растаявшего снега. Шумным от лая караульных псов. Горьким от кофе и старых пластинок.

      Егоров собирался в отпуск. Укладывая вещи, капитан говорил своему другу оперу Борташевичу:

      – Приеду в Сочи. Куплю рубаху с попугаями. Найду курортницу без предрассудков…

      – Презервативы купи, – деловито советовал опер.

      – Ты не романтик, Женя, – отвечал Егоров, доставая из ящика несколько маленьких пакетов, – с шестидесятого года валяются…

      – И что – ни разу?! – выкрикивал Борташевич.

      – По-человечески – ни разу. А то, что было, можно не считать…

      – Понадобятся деньги – телеграфируй.

      – Деньги – не проблема, – отвечал капитан…

      Он прилетел в Адлер. Купил в аэропорту малиновые шорты. И поехал автобусом в Сочи.

      Там он познакомился с аспиранткой Катюшей Лугиной. Она коротко стриглась, читала прозу Цветаевой и недолюбливала грузин.

      Вечером капитан и девушка сидели на остывающем песке. Море пахло рыбой и водопроводом. Из-за кустов с танцплощадки доносились прерывистые вопли репродуктора.