Дар Степаниды. Надежда Генадевна Сайгина

Смешно – котелок! Еще бы кастрюлей назвали… Все на нас смотрят, любуются. Завидно им. А мы такие идем… и не смотрим ни на кого! На нас все оглядываются. Завидуют, знамо дело. А кругом пальмы растут, на них скачут обезьяны, бросают бананы в прохожих и смеются! Интересно, могут обезьяны смеяться? И тут к нам подъезжает красивая, расписная коляска с лошадьми. Из нее выходит извозчик. (Извозчик очень похож на дирижера из ранних Надиных мечтаний: такая же длинная, пышная борода, загнутые вверх усы, большой и высокий). Он важно и с почтением распахивает дверь коляски и басом приглашает их в свой экипаж:

      – Садитесь, господа хорошие! Я Вас сейчас мигом к морю домчу!

      Наш дядя Гриша подает мамке руку, подсаживает ее в коляску, словно драгоценность, сажает рядом с ней Надюху, поправляет им платья, чтобы не помялись и снисходительно кивает извозчику, разрешая трогаться:

      – Поехали, уважаемый! Да осторожно, Ленина везете! С матерью ее…»

      В реальность Надьку возвращает громкий скрип кровати за дверью. Надька вздыхает, встает и выходит на крыльцо.

      ***

      Довольный, получивший свое Рябой обнимает Зинаиду, гладит ее атласную кожу и продолжает тему про море:

      – Вообще-то, я там уже не один раз бывал с корешами. Вот помню, приехали мы как-то раз…

      – Ну чего ты все красуешься? – обрывает его недовольная Зина. – Распустил перья… Чего петушишься?

      – Зина, ты знаешь, я это слово не люблю!

      – Море, море! У самого дырка в кармане да вошь на аркане… Море, море… какое мне море, у меня —Надька! – все больше распылялась Зинаида.

      – Надьке тоже море нужно. Болеть меньше будет! А где она у тебя? – поинтересовался Рябой.

      – Где, где? В Караганде! На крыльце сидит.

      – А че ты таскаешься-то с ней?

      – А куда я ее дену? За ней глаз да глаз нужен. А то таких дел натворит…. Соседи то и дело жалуются.

      – Красивый ребенок у тебя, Софийка! Но на тебя она не похожа. Кого-то она мне напоминает…

      – Ленина! – выпалила Зина.

      – Какого Ленина? Ты серьезно? Иди ты! Чур, чур!

      – Ну не самого Ленина, а маленького, Володю Ульянова! – пояснила Зина.

      – Ой, аха-ха! Вот уморила! Это ее поэтому твой инвалидик так называет? Аха-ха! – скабрезно заржал Рябой.

      – Хватит! – гаркнула Зина.

      – Да ладно, шучу я! – миролюбиво закончил разговор Григорий, – гадом буду. Возьмем мы твоего Ленина на море!

      ***

      Во дворе своего нового дома на отчаянно скрипучих качелях качалась Надя. Раскачивалась сильно, высоко.

      – В небо! В небо! Выше, еще выше, – раскачиваясь, кричала она, и весь ее мир подлетал в небо вместе с качелями, и был таким чудесным, таким счастливым и радостным.

      Рядом крутился вихрастый мальчишка лет восьми с симпатичной, чумазой, хитренькой мордашкой и белозубой обаятельной улыбкой. Замызганная некогда белая футболка и трикотажные спортивки с вытянутыми коленками завершали образ классического