Дар Степаниды. Надежда Генадевна Сайгина

нашла мне нового папку. И мы с ним едем на Север.

      – На Север? Где живут пингвины и белые медведи?

      – Да-а! – неуверенно, но гордо ответила Марина.

      – Как тебе повезло! – засветилось радостью лицо подружки.

      Марина вздохнула, и глаза ее наполнились слезами:

      – Папку жалко!

      – У тебя ведь хороший папка! Он пива не пьет!

      – Мама говорит, что он зануда и… нужда. И еще – от него мухи дохнут.

      – А твой новый папка – хороший?

      – Не знаю. Бабушка маме говорит, что он далеко пойдет… Начальник! Куда пойдет? Зачем пойдет? Мы же не пешком на этот север пойдем?

      – Я буду скучать по тебе! – прижалась Надя к Маринке и, почувствовав ее тепло, замерла и мелко задрожала. На минуту она потеряла сознание, но пришла в себя быстро.

      – Ой, как я испугалась, я думала, что ты умерла. Хотела сейчас Римку кричать! – рассказывала напуганная непонятным поведением подруги Марина.

      – И хорошо, что не позвала, – прошептала Надюха, и изо всех сил обняла подружку.

      Потом, помолчав, посмотрела на нее и тихо сказала:

      – А ведь мы еще увидимся, ты вернешься сюда, но не скоро!

      ***

      Надя опять заболела. Доктора уже поставили ей диагноз: хронический бронхит и бронхоэктатическая болезнь легких. Она лежала на своей оттоманке, рассматривала трещины, расползающиеся по потолку, и горестно вздыхала. Ей стало жарко, она откинула одеяло и очень захотела пить. За столом, неестественно согнувшись, сидел Геннадий. Неловко, больной рукой он держал картошину, другой срезал ножом кожуру.

      – Папка, посиди со мной! – прошептала девочка.

      Геннадий бросил картошину в кастрюльку с водой, подошел к дочери и неловко присел на краешек кровати.

      – Что же ты, мой маленький Ленин, все болеешь? Уж лучше бы я болел вместо тебя! – заплакал Геннадий, отворачиваясь от дочери и закрывая лицо здоровой рукой.

      – Папка, не плачь! Ты и так наскрозь больной. Если бы ты водку с пивом не пил, то я бы тебя любила! – тихо сказала Надя.

      – Ленин ты мой золотой!

      – Пап, а откуда у нас в комнате, ну, в тот раз, водяные шарики взялись?

      – ???

      – Мне так страшно было… А чего ты на меня так смотришь?

      – Эээээ, так это…

      – Я-я-я-??? Как же это я так сделала? Эх, Римму бы Захаровну под такой «дождик», и чтоб не врала, что я деньги у нее брала. Я не брала у нее денег, пап! Ты мне не веришь?

      Геннадий промолчал и стал подтыкать дочери одеяло.

      – Не веришь…

      Надюха отвернулась к стене и поковыряла разводы на обоях, похожие на ежика, где, по ее мнению, у него должен быть хвостик. Вскоре это занятие ей надоело, она повернулась к отцу и спросила:

      – Папка, а тебе сны снятся?

      – Сны? А черт его знает…

      – А мне, папка, очень часто снится один сон… Город весь такой темный, из камней. И люди все ходят в длинных