Дар Степаниды. Надежда Генадевна Сайгина

дарю. Мне они все равно не нужны. Играй, мой ангелочек, сколько хочешь!

      – Фрумочка, забери их от греха подальше! А то мамка меня ремнем залупит! – заревела девочка.

      Надя повернулась, чтобы уйти, и вдруг, почувствовав головокружение и резкую головную боль, осела на пол. Глаза ее стали неподвижными. На бледно-зеленом лице появилось выражение ужаса. Ее начало трясти мелкой дрожью. Из носа тоненькой струйкой потекла кровь. На минуту она потеряла сознание.

      – Зина, Зина, скорей сюда! Зина, да где же ты? Арон, воды! – в испуге закричала Фрума, сама вот-вот готовая потерять разум.

      Зинаида огромными скачками вбежала на площадку. Подложила свою руку под голову дочери и стала внимательно вглядываться в лицо девочки.

      – Надька, что с тобой? – потряхивая ребенка, допытывалась мать, – неужто припадки, как у Генки?

      – Огонь… Пожар… Дедка наш… Саша… – еле слышно прошептала Надя.

      – Фрумочка, пусть Надька у вас побудет, уложите ее… Полотенце холодное на лоб… там отец мой… Господи, видно суждено ему в пожаре погибнуть, – выпалила Зинаида, передав дочь на руки Арону Моисеевичу, побежала вниз, перепрыгивая через две ступеньки.

      – Беги, Зиночка, беги! Арон, да неси же ребенка в комнату! – отдала команду Фрума и захлопнула дверь.

      ***

      Широко раскинулось старое тесное кладбище на Октябрьской набережной. Со всех сторон стояли покосившиеся деревянные (почти гнилые) и железные кресты. Оградки, разные по цвету, конфигурации и размеру, лепились друг на друга, составляя непроходимый лабиринт. Заросшие травой по пояс, заброшенные могилки нагнетали на людей страх и напоминали о бренности жизни. Пахло влажной землей. Приглашенные на похороны деда Саши малочисленные знакомые разошлись, ау свежей могилы остались лишь Зинаида, Надюха, с утра плохо чувствующий себя Геннадий, мачеха Зинаиды, сорокапятилетняя худющая Серафима, и ее десятилетний сын Миша, запуганный худенький мальчик.

      – Ты, Зинка, к нам больше не ходи! – резко и громко заявила Серафима, – это нам с Мишкой комнату выделили, взамен сгоревшего дома… И ничего твоего там нет!

      – Но могу я с Мишенькой видеться? Он же мой брат! – заискивающе спросила Зина.

      – С тебя и сестры твоей хватит, Аннушки. Есть за кем ухаживать. Ходит вся не то синяя, не то зеленая! – злорадно усмехнулась Серафима. – Больная, что ли? Даже на похороны не соизволила прийти!

      – Да приболела она, в больнице лежит. И что из этого? – спросила уже готовая заплакать Зинаида.

      До Надюхи, наконец, дошло, что ее мамку на глазах у всех обижают, и она ринулась в бой.

      – И что из этого? И пусть лежит и лечится! Ты – ведьма злая! Дедка говорил, что ты змея подлокодная, подлегла под него и Мишеньку состряпала. А то, кто бы на тебе, такой страшенной, поженился!? – истерично кричала Надька на Серафиму.

      – Надька, замолчи! – отвесила дочери подзатыльник Зинаида.

      – Ооо! Яблоко от яблони недалече падает. Такая же будешь – потаскуха, – язвительно вставила