Дар Степаниды. Надежда Генадевна Сайгина

живет.

      – Надо бы там лишний хлам выкинуть, а то ему, может, тесно… – забеспокоилась хозяйка.

      – Надо, так выкинем. Ну вот, совсем другое дело! И места больше и уютней, и в кухню вам ближе ходить! – весело сообщила Зинаида. Видя, что генеральная уборка подходит к концу, из соседней комнаты выглянул зашуганный Арон Моисеевич. Он терпеть не мог, когда женщины затевали глобальную уборку.

      – Фрумушка, ты не устала? Хватит тебе уже. Отдохни! – проявил заботу Арон и подошел к жене.

      – Милый, да я ж сидя! – ответила жена, ласково потрепав его по руке. Арон Моисеевич тут же скрылся в спальне, прихватив с собой роман Жюля Верна.

      – Вот смотрю я на Вас, – позавидовала Зинаида хозяйке, – счастливая Вы! Муж Вас любит, не пьет, деньги хорошие зарабатывает. Повезло Вам. А у меня не жизнь, а каторга!

      – Зиночка, как же так получилось, что Вы, такая красивая, талантливая, вышли замуж за Геннадия? – поинтересовалась Фрума.

      – Если бы Вы знали, Фрума Натановна, что такое жить в курятнике…

      Зинаида помолчала и смахнула слезу со щеки.

      – Да, да, в курятнике. Дом сгорел, и остались мы с маленькой полуголодной сестрой без гроша в кармане, с отцом, который как пришел с войны, так и пьет, не просыхая. Он после смерти матери женился на сущей ведьме, намного старше его, и про нас вообще забыл. Да и ребенка она ему родила – Мишеньку. Приходилось помогать, Серафима-то ничего не умела. Ни стирать, ни варить… Да еще и беременность моя… В общем, все было так плохо… Хоть в петлю! И тут тебе предлагают деньги, дом, работу, но… в придачу – сына. Инвалида. К тому же недееспособного… ну, Вы меня понимаете? Он не может… это… по мужской части. А я любить хочу! Иметь нормальную семью, денег, наконец! – пожаловалась новой подруге Зина.

      – Все будет, Зиночка, все будет! Зато ангел Вам послан с неба! – поддержала ее Фрума.

      – Нда… Зачем только… Опять подслушиваешь взрослые разговоры? – строго спросила Зина у дочери.

      – И ничего я не подслушиваю… – ответила тихо Надька, перебирая пуговички из красивой шкатулочки доброй Фрумочки.

      – Вот и не подслушивай. Сейчас ведро вылью и – кра-со-та-а-а!

      – Спасибо, Зиночка, спасибо, родная! И хлам весь выбросила, и с хлорочкой все намыла, и с синькой все перестирала… Заканчивай уже, и давайте пить чай. Арон, можешь выходить! Генералка закончилась! Ну надо же, как же мужики боятся уборки…

      – Мы сегодня, Фрума Натановна, чай пить не будем! – заявила Зинаида. Надюха встрепенулась, выразительно подняла брови и удивленно посмотрела на мать.

      – Надо еще к отцу сходить, щей им сварить да полы у них помыть. Мишенька там, поди, голодный сидит.

      – Понимаю, Зиночка, понимаю. Арон! – крикнула Фрума Натановна мужу, – неси деньги. И сверток.

      Радостный, что уже все закончилось, Арон Моисеевич, вышел из спальни и протянул девушке деньги:

      – Вот, Зинаида Александровна, пять рублей! И примите от нас подарочек!

      – Что же