Дальгрен. Сэмюэл Дилэни

Джордж – та, что полная, – отозвался Тэк. – Извиняюсь; прибывающая.

      – Высоко ты живешь? – впереди спросил Джек.

      Орхидея подпрыгнула на бедре. Тетрадь и газета – газету он пока не открывал – так и стиснуты в повлажневших пальцах.

      – Еще один – и… Не-а. Обсчитался, – крикнул сверху Тэк. – Уже пришли! Давайте! У нас праздник!

      Металл скрежетнул по металлу.

      И Ланья позади, и Джек впереди смеялись.

      Наверху свет. Что еще отбрасывает этот город в изнанку облачного своего покрывала не очень-то исправными фонарями, робкими протечками из плохо затененных дверей и окон, пламенем? Хватит ли этого, чтобы осветить другое яркое, преходящее, пролетное, но нетипичное тело?

      6

      Винную бутылку он поставил на балюстраду высотой до бедра. Уличный фонарь внизу – расплывчатая жемчужина. Он вгляделся в плотные туманные дали, потерялся в них.

      – На что смотришь? – Она вдруг подошла сзади.

      – Ой. – Ночь загустела горелой вонью. – Не знаю.

      Она взяла бутылку, глотнула:

      – Ладно, – и поставила, а затем сказала: – Ты что-то ищешь. Ты щуришься. И шею тянул, и… ой, там же ничего не видно, один дым!

      – Реку, – сказал он.

      – Хм? – Она опять посмотрела.

      – Я не вижу реку.

      – Какую реку?

      – Когда я пришел с набережной, после моста. Этот дом был кварталах, по-моему, в двух. А потом, когда я первый раз сюда поднялся, воду было еле видно, как будто река взяла и отодвинулась на полмили. Она вон там была. А теперь я не вижу… – И опять вытянул шею.

      Она сказала:

      – Реку отсюда и не видно. Она почти… Ну, не знаю точно, но далеко.

      – Утром было видно.

      – Может быть, но я сомневаюсь. – А потом она сказала: – Ты был здесь утром?

      Он сказал:

      – Там не дымно. Я даже фонарей на мосту не вижу – вообще ничего; даже отражений домов на набережной, где горит. Может, все погасло уже, конечно.

      – Если погасло, где-то еще включилось. – Она вдруг свела плечи, легонько вздрогнула; вздохнула и задрала голову. И в конце концов сказала: – Луна.

      – Что?

      – Помнишь, – спросила она, – как на Луну отправили первых астронавтов?

      – Да, – ответил он. – Я видел по телику. Мы целой толпой у одного моего друга дома были.

      – Я прохлопала – увидела только наутро, – сказала она. – Но это было… странно. – Она втянула губы меж зубов, отпустила. – Помнишь, как после ты вышел наружу, посмотрел вверх и увидел Луну не в телевизоре, а в небе?

      Он сдвинул брови.

      – Иначе было, помнишь? Я тогда поняла, что последние пятьдесят тысяч фантастических романов Луна была просто фонарь – висит себе и висит. А тут она стала… местом.

      – Я только думал: кто-то там насрал, и чего ж нам об этом не говорят? – Он оборвал смех. – Но стало иначе, да.

      – А сегодня… – Она посмотрела на безликий дым. – Появилась еще одна, и мы не знаем, ступал ли на нее кто-нибудь, и внезапно обе стали…

      – Снова