Чёрный лёд, белые лилии. Ольга Романовна Моисеева

и кто…

      – Отдайте, – сказала она глухо.

      – Послушай сюда, Соловьёва, мне…

      Резкое движение, внезапный рывок пальцев, и каким-то невообразимым образом фотография вместе с книгой оказалась в её руках. Едва ли соображает, что делает.

      – Ты совсем страх потеряла, курсант? – его рёв эхом отдавался в голове, вонзаясь осколками куда-то внутрь. Он поднялся ― слишком быстро ― и стал каким-то страшно высоким и крепким, и Таня даже, прижимая к груди книгу, чуть голову отвернула и глаза прикрыла ― ударит, что ли?..

      – Вы не имеете права, – вдруг тихо произнесла Валера, быстро вставая рядом с Таней и цепляя подол её кителя своей холодной влажной ладонью в беззащитном, но таком нужном жесте.

      Сердце колотилось бешено, пальцы сжимались в кулаки. Глаза открылись как-то сами собой. Пусть только попробует сделать что-то Валере…

      – Зубы прорезались к двадцати годам? – он льдисто взглянул из-под бровей, всё свое чересчур твёрдое, жесткое лицо наклонив вниз; крылья носа стали шире…

      – Товарищ старший лейтенант, вас в штаб вызывают, – тихо пискнула Рита Лармина откуда-то из коридора.

      – Не сомневайтесь, я с вами разберусь. Понабрали. Воевать они будут, – выплюнул он и, кажется, посмотрел удовлетворённо, когда Таня невольно поёжилась.

      Какого чёрта она поёжилась. Не надо было.

      Вздрогнула, когда дверь за Калужным захлопнулась и по комнате прошёл сквозняк. Нервно, на выдохе, фыркнула, скрывая подступившие слёзы обиды. Матерных слов она знала много, но не хватит их, чтобы назвать Калужного тем, кто он есть.

      – Ну? – тихо-тихо спросила Валера, не отходя от неё.

      – Ничего, – выдохнула она.

      – Он не стоит этого, – нервно добавила Надя. – Мудак какой-то, честное слово… Всякие бывали, но этот правда какой-то бешеный…

      – Мои последние печенья выкинул, – жалобно прибавила Машка.

      Ну конечно, он не стоит. И всё-таки хотелось закрыть глаза и провалиться куда-нибудь.

      ***

      – Жива? Говорят, что ваш новый старлей сегодня крушил и ломал, – улыбнулся Марк, поймав на перемене Танин локоть. – Всё в порядке? – серьёзней добавил он, ненавязчиво развернув её лицом к себе.

      – Да, – кивнула она, вздохнув и опустив веки. В светлых глазах Марка отразилось добродушное недоверие. Таня откашлялась.

      – Да, – повторила она и улыбнулась: вышло уверенней и как-то смешней. Она это давно знала: лучший способ сладить с бедой – посмеяться над ней.

      – Даже не думай расстраиваться, – уверенно прошептал он, притянув Таню к себе. – Мы его видели. Уже поняли, что он урод какой-то. Придумаем что-нибудь. Такие, как он, надолго не задерживаются. Сразу видно ― карьерист, в тылу решил отсидеться. Мы что-нибудь…

      – Не нужно, – выдохнула Таня в плечо Марку, чувствуя тепло и защищённость. Боже, как хорошо просто стоять вот так. – Это… просто идиот. Тут таких полно, сам знаешь.

      Они стояли ещё и ещё, даже не замечая времени, благо, перемена была длинной, а на третьем