Чёрный лёд, белые лилии. Ольга Романовна Моисеева

а затем вернуться обратно, заявив, что привидения нет, но спор есть спор.

      Да и не было тут ничего ужасного. В коридоре не было окон, но он, тем не менее, не был тёмным: несколько дверей в конце были распахнуты, и на паркет падали полоски уличного света. Выдохнув, Таня сделала шаг: пол под ногами не скрипел, нигде, в лучших традициях ужастиков, которые она, кстати, на дух не переносила, не хлопали форточки.

      Оставалось найти зеркало, если оно вообще здесь было. Идти в конец бесконечно длинного коридора она всё-таки не решилась, а потому, осторожно ступая, прошла метра два и открыла самую первую дверь слева, закрыла её за собой, выдохнула и огляделась.

      Комната была не слишком тёмной, хотя с непривычки Танины глаза видели не всё, и не очень-то страшной. Ещё раз вдохнув и выдохнув, она, насколько позволяло её ночное зрение, осмотрела помещение. Обставлено оно было почти так же, как и кабинет Мымры на их этаже, то есть совершенно просто: массивный письменный стол стоял впереди у окна, слева – что-то тёмное и похожее на диван, справа и чуть сзади ― вроде, шкаф, дальше которого была одна темнота.

      Зеркало! Оно висело на шкафу. Едва не издав радостный клич, Таня подошла к нему, отчего-то стараясь не шуметь, и взглянула на гладкую поверхность. Оттуда на неё посмотрела собственная чёрная фигура. Сзади ничего не было видно. От этого почему-то стало не по себе, и Таня поспешила зажечь свечку. Искрящийся огонёк зажигалки непривычно ярко блеснул в темноте, и в следующее мгновение свечка уже горела, поднесенная к зеркалу.

      Она скупо осветила её лицо, и Таня поразилась тому, до чего бледна. Или это кажется так? Ничего страшного не случилось, и самой ей вовсе не страшно. Нет никакого привидения, быть не может, а Машка просто…

      За её плечом стоял человек.

      Человек. За её спиной.

      Вдохнуть, вдохнуть, вдохнуть… Кажется, она дёрнулась, сама не поняла, но не смогла сдвинуться с места, застыв от немого ужаса. Свечка дрожаще осветила блестящие значки.

      Взвизгнула она действительно громко. Свечка тут же полетела на пол, а Таня пулей вылетела за дверь, едва не выбив её и больно врезавшись лбом в косяк. Кажется, на лестнице она сбила до смерти перепуганных Надю и Машу, но ничего не поняла и просто побежала вниз, поскальзываясь и перепрыгивая через несколько ступенек разом. Лишь когда она увидела перед собой испуганное лицо Бондарчук, то немного пришла в себя.

      – Эй, Таня, Таня, Таня, что с тобой? ― раздавалось как будто из-под воды, но Таня почти ничего не слышала, только собственное оглушающее дыхание и бабахающее где-то под рёбрами сердце. Прислонилась к стене, закрыла глаза, сползла вниз. Всё, Таня, край. Ты сошла с ума.

      И она понимала: ничего там страшного не могло быть. И она понимала: это всё объяснимо. Но всё случилось так быстро, и оно возникло за её плечом, чёрное, и ей показалось, что оно её задушит, и это было страшнее, чем в ужастике, гораздо страшнее. Маша и Надя, кажется, тоже прибежали, пытались объяснить что-то, Бондарчук пыталась понять, что это был за крик на несколько этажей, девчонки высыпали в коридор, Таня