Темнота на крыльях птицы. Борис Кривошеев

ты близок к разгадке теоремы Ферма.

      – Не совсем, – вздохнув, отозвался я.

      – Не поделишься, в чем загвоздка?

      – Не поделюсь.

      – Разумная скрытность, одобряю. Но, все же, зря. Я мог бы помочь.

      – В этом как раз и вся соль, – опять вздохнул я. – Хочется все понять самому.

      – Это правильно, – одобрил Ляпин. – В таком случае, могу предложить помощь иного порядка. Помнишь, я упоминал о том, что гностики искали ответы в темноте?

      – Помню, – усмехнулся я. – Мне особенно понравилось про идеологически подготовленную девственницу.

      – Ну, – рассмеялся Ляпин, – девственница – это только на высшем уровне посвящения, а для неофитов – годы упорных медитаций. Сначала в полном одиночестве, потом – совместные камлания, но, в том числе, и в приятном обществе. На людей темнота действует так, что сознание сильно съезжает за горизонт. Ничуть не хуже лизергиновой кислоты, но при этом абсолютно безвредно. Только нужно знать, где и как. Не хочешь попробовать?

      – Прямо сейчас?

      – А почему нет? Я знаю отличное место, а состояние у тебя вполне подходящее, могут случиться интересные вещи.

      Состояние у меня, и правда, было не совсем обычным, наверное поэтому я и согласился.

      Мы сели в автобус, идущий на другую сторону реки, и доехали до конечной. Здесь был жилой район работников речного порта, людей давно потерявших нормальную работу, веру в светлое завтра, усталых от безделья, и потому грязных, вонючих и недобрых.

      – Приятный район, – сказал Ляпин, направляясь в сторону портовых территорий. – Реликтовый.

      – Однозначно, – охотно согласился я, стараясь не отставать. – Не наткнуться бы на реликтовых обезьян.

      – Боишься?

      – Опасаюсь. Мы как-то плохо понимаем друг друга.

      – Это да, все непонятное вызывает страх. Но, я надеюсь, темнота тебя хотя бы не пугает?

      – Ну, сплю я без света.

      – Уже не так мало, – хмыкнул Ляпин. – Сейчас будет запредельно темно.

      – А куда мы идем?

      – Увидишь, – отмахнулся Ляпин. – Тебе понравится. Абсолютная темнота, знаешь ли, явление редкое. Ее нужно выращивать, как черную орхидею: медленно, терпеливо и с благоговением. Но встречаются и дикие места. Нам как раз туда.

      Мы миновали охранную зону, которую давно уже никто не охранял, и вышли на дальнюю окраину порта. Здесь вдоль берега залива стояли огромные покрытые ржавчиной баржи, забытые и никому не нужные. Некоторые были распилены и полуразобраны. Слева от них, по ту сторону заводи, высились не мене ржавые портовые краны и какие-то массивные конструкции, а справа лежали белые пески и разлагающиеся останки тяжелых тракторов, напоминающие скелеты гигантских рептилий. Этот мрачноватый пейзаж производил сильное впечатление, мне сразу вспомнились "мясорубка" и "комариная плешь", я даже сунул руку в карман: нет ли там случайно какой-нибудь гайки с примотанной тряпочкой.

      Мы подошли к баржам, и Ляпин сделал приглашающий жест:

      – Выбирай.

      – Что выбирать? – не понял я.

      – Баржу, –