Темнота на крыльях птицы. Борис Кривошеев

такой, – развела руками Софи. – И в церковь нельзя, и все остальное тоже: женский праздник, все танцуют, только я стою столбом…

      – Ну, – попытался я скрыть разочарование. – Ничего страшного.

      – Это точно, – согласилась Софи. – Хотя я сегодня хотела на причастие сходить, давно не была. А уже нужно… – Софи многозначительно покосилась на меня.

      Я сделал вид, что не понял намека, и решил мягко свернуть разговор в другую сторону. Было весьма кстати, что Софи завела разговор о церкви: прекрасный повод обкатать свою новую идею насчет предательства.

      – Слушай, Софи, – как можно более ровно начал я, – хочу задать тебе вопрос на религиозную тему. Можно?

      – Какой? – насторожилась Софи.

      – Да, собственно, ничего особенного: что ты думаешь об Иуде Искариоте?

      – А что?

      – Ну, просто, – я неопределенно помахал рукой. – Мы с Федей тут недавно поспорили немного на счет предательства. Мне было бы интересно знать твое мнение.

      Софи разлила чай по кружкам и с минуту задумчиво размешивала ложечкой сахар.

      – И кто из вас дошел до буквы "бэ"? – спросила она наконец.

      – До какой буквы? – не понял я.

      Софи рассмеялась:

      – Как это – до какой? Борхес в библиотеке – на букву "бэ"! Вот я и думаю, кто это тут Борхесом настолько обчитался, что теперь вовсю спорит о предательстве Иуды?

      – Перестань! – я тоже засмеялся. – Борхес тут ни при чем. Там и без него есть над чем подумать.

      – Не над чем там думать! Иуда предатель, и этим все сказано! Самый гнусный человек, вот и все дела.

      – Подожди, как ты можешь так говорить? – опешил я. – Ты ведь судишь, не разобравшись. Разве не сам Христос послал его на предательство?

      – Конечно, нет! Христос никого не посылал, он просто знал, что Иуда это сделает. Не в смысле – предвидел, а в смысле – зрел в сердце. Ты пойми, человек: Иисус – он очень добрый, он давал Иуде шанс одуматься, остановиться, но тот был слишком черен душой, вот и закончил предательством.

      – Но послушай! – не унимался я. – Ведь в Евангелие существует эта знаменитая фраза: "и с куском хлеба вошел в него сатана". Как ты это объяснишь? Смотри, что получается: Христос подает Иуде хлеб, и с этим хлебом в Иуду входит сатана! Разве это не странно?

      – Нет, конечно! – опять рассмеялась Софи. – Что же здесь странного?

      – Ты что, не видишь? – изумился я такой непонятливости. – Вот у нас причина: кусок хлеба из рук Иисуса. Вот следствие: сатана с этим куском входит в Иуду. Вывод: сатана вошел в Иуду с дозволения, если не по указанию, самого Иисуса. То есть Иуда просто жертва, и на его месте мог бы оказаться кто угодно!

      Софи посмотрела на меня с сожалением:

      – Вот сразу видно, что ты совсем не разбираешься в подобных вещах. Ты мыслишь как физик – равномерно и прямолинейно. Как прочитал, так и понял. А подумать?

      – А что тут думать? – насупился я.

      – Ну какой ты глупенький! Ты сначала разберись, что на самом деле там происходило, а потом уже делай выводы. Вот я лично как думаю? Иуда был апостолом, значит, Христос видел в нем больше хорошего,