Темнота на крыльях птицы. Борис Кривошеев

протянул он раздавлено. – То есть ты хочешь сказать, что Иоанн предал Христа и получил жизнь вечную?

      – Именно, – подтвердил я.

      – Да… – Федя прикрыл глаза. – Складно получилось, ты молодец. Интересно, что на это скажет Герцог?

      – Лично мне интересно другое, – я посмотрел на Федю с вызовом: – Вот ответь, ты бы так смог?

      – Что именно? – не понял он.

      – Предать. Допустим, к тебе приходят и говорят: соверши предательство, и получишь все, что захочешь. Смог бы?

      – Нет, – покачал головой Федя. – Я бы не смог. Да и зачем?

      – Что значит, зачем? Ты не хотел бы получить ответы на самые важные вопросы?

      – А у меня нет таких вопросов, – сказал Федя, пожимая плечами. – И не будет. Кроме того, мне некого предать. Не тебя же, распоследнего бабуина?

      Я не стал его уговаривать. Тем более что метафизические теории слабо реализуются на практике, я в этом за последнее время успел убедиться.

      5.

      Ближе к вечеру позвонила Софи.

      – А я заболела, – жалобно сообщила она шершавым шепотом. – Сижу тут одна и кашляю. Может, приедешь?

      Я представил себе перспективы и нашел их малообещающими.

      – Даже не знаю, – уклончиво ответил я, не испытывая воодушевления. – А что с тобой?

      – Я же говорю: простыла, – шмыгнула Софи носом. – И в теле какая-то слабость. А еще мне плохо и одиноко. Такое ощущение, что вообще никому не нужна ни капельки. Вот ты, например, почему не звонишь, а?

      – Потому что у меня сейчас много работы, – с легкостью соврал я. – Нужно скоро статью сдавать, а там еще конь не валялся.

      – Ничего страшного, – уверено заявила Софи. – Кони – они могут подождать, а я ждать не могу. Приезжай, тетушки до позднего вечера не будет…

      – И что? – с сомнением протянул я.

      – А то! – обиженно проскрипела Софи. – Мне одной в постели холодно. Ты бы мог меня немного погреть. Знаешь, как древние люди добывали огонь? Трением! Туда-сюда, туда-сюда…

      Последний аргумент показался мне чрезвычайно интригующим – блеклые перспективы озарились яркими красками, а надежды вздыбились. Я не стал дальше упираться и незамедлительно отправился навестить больную.

      Софи лежала в постели вся такая жалкая, розовая и сопливая, что я сразу забыл свои стратегические планы, сел рядом на кровать и взял ее за горячую лапку.

      – Вот, – слабо улыбнулась Софи, – болею…

      – Вижу, – сказал я, нежно поглаживая ее по руке. – Это ничего, это пройдет.

      – Не уверена, – поджала губы Софи. – Я уже полнедели тут лежу, и все никак ничего не проходит. Надоело до чертиков! Ой! Прости, Господи! – Софи хлопнула себя по губам. – Нельзя поминать нечистых, – с серьезным видом покаялась она. – От них все эти неприятности и болезни. И вот это! – она тряхнула двумя туго заплетенными косичками. – Видишь, какая я страшненькая? Голову не мыла уже два дня, и вся бледная, и лежу тут как полено… Ты лучше меня не разглядывай, а то еще разлюбишь.

      Софи