Как поплывет ковчег мой... Испанец

давал обижать новобранцев, несмотря на весь свой горький опыт. Меня стали провоцировать, бросая разные нелицеприятные слова в мой адрес, а один раз решили устроить «темную» моему земляку – тому самому, с которым я отрабатывал приемы рукопашного боя. В других обстоятельствах он бы за себя постоял, но ночью, в одиночку против целой толпы азиатов, шансов практически не было. Я решил за него вступиться.

      Закрыв дверь в казарму и хорошенько подперев ее шваброй, я собирался объяснить главному из зачинщиков, кто здесь не прав. Но тот сразу достал нож. Духа ударить меня у него не хватило, а вот я, наоборот, не рассчитал свои силы и побил его довольно сильно, за что и был сразу отравлен к начальству. Следователь грозил мне дисциплинарным батальоном, но я не видел за собой никакой вины и считал, что сознаваться мне не в чем. Расследование растянулось на две недели. За это время в штабе дивизии узнали о моих подвигах и быстро вернули меня в старую часть. Дело замяли, но в отпуск меня уже не отпустили и не присвоили очередного воинского звания – старшины.

      Я в очередной раз сменил погоны и продолжал нести свою вахту. Теперь я стал командиром целого отделения, за мной закрепили нескольких новобранцев, а также специально оборудованный военный ЗИЛ, напичканный аппаратурой. Двое моих подопечных оказались не так уж плохи. Один приехал из какой-то российской деревни и отличался своеобразным чувством юмора. На мой тестовый вопрос «Do you speak English?» он ответил что-то вроде «Дую дую, но х.…». Особым интеллектом он не блистал, зато руки у него были золотые, и мы с ним быстро сдружились. Другой тоже, вроде, был ничего, только на досуге любил покурить травку. Что до третьего, то здесь все было ровно наоборот. Несмотря на свое интеллигентское происхождение и начитанность, он оказался отпетым наркоманом. За несколько месяцев он успел обследовать местность и найти где-то цветы мака. Я не сразу понял, что с ним не так, а когда догадался, предупредил, что добром это не кончится. Один раз он чуть не умер от передоза, и спасли его только чудом.

      Новый командир роты понимал, что надо как-то реагировать, но не придумал ничего лучше, как отправить нас всех на марш-бросок на десять километров и с полной выкладкой. По возвращению, парню устроили «темную», хотя лично я был против. Его подняли ночью, надели на голову наволочку и врезали каждый по разу. Удивительно, но это сработало: про опиум он забыл до конца службы.

      Близился дембель, и это были, наверное, самые лучшие времена за последние два года. Я снова занимался спортом, играл с сослуживцами в футбол и волейбол. Вспомнил свои музыкальные навыки и начал играть в группе, осваивая на ходу другие музыкальные инструменты: бас-гитару, аккордеон и ударные. Свободные вечера мы проводили в актовом зале, разучивали песни про невест, матерей и «гражданку». Была у нас и еще одна отдушина – большой футбол. Шел Чемпионат Европы, и мы болели, как сумасшедшие, за сборную СССР, которая дошла-таки до финала, но в итоге все же проиграла голландцам. Временами случались и краткие романы с местными