В синий час. Изабо Кельм

шутя. Затем он взял курительную трубку и втянул табачный дым в лёгкие. После того, как он сильно закашлял, Богдан с наигранной озабоченностью поспешил к своему хозяину, но тот отмахнулся от него обеими руками.

      – Богдан, выйди и принеси мне бутылку вина. Ты знаешь, какое я люблю.

      Он снова погрузился в книгу, продолжая при этом вдыхать табак через трубку. Только через некоторое время он заметил сквозь клубы дыма, что Богдан всё ещё не двинулся с места.

      – Эй, Богдан, самого дьявола увидел что ли, почему ты всё ещё…

      Слова застряли у него в горле, когда он последовал взгляду своего слуги. Рот его непроизвольно открылся. Он был не в силах моргнуть. Только когда он уронил свою курительную трубку, и она упала на пол с необычайно громким грохотом, чары были нарушены. Затаив дыхание, оба мужчины созерцали причину волнения, девичью фигуру, которая подошла к входной двери, открыла её, а потом снова закрыла. Затем они услышали провозглашение, которое звучало так, как будто Моисей оглашал Десять заповедей:

      – Впредь я выйду, как вошла.

      Богдан не мог больше сдержать кашель, вызванный табачным дымом, и привлёк к себе внимание. Задержав дыхание, он уставился на своего господина. Тот только произнёс: ― Ты что, не слышишь меня? Где моё вино?

      Радуясь, что может избавиться от удушающей атмосферы, царящей в доме, Богдан исчез через заднюю дверь. Очутившись в саду, он заметил свою ошибку и неуклюже перепрыгнул через забор.

      В доме теперь стояли друг против друга два человека, которые уже давно были связаны нитями судьбы. Их встреча имела большое значение для обоих, и они знали, что у них нет иного выбора – они никогда больше не потеряют друг друга.

      Он смотрел на неё, и его сердце грозило разорваться. Её черты лица изменились. Миловидная мечтательность уступила место трезво-одностороннему пониманию жизни. Её губы, казалось, постоянно были сжаты, а глаза, эти фантастические ларимары, рассказывали об океанах непролитых слёз. Ему даже показалось, что их цвет потемнел, что теперь они напоминают серые воды. Узнал он её всё-таки лишь по её глазам, которые просвечивали даже через голубой табачный дым. Ей должно было быть пятнадцать или шестнадцать лет, хоть и выглядела она все ещё лет на двенадцать. Тем не менее он был уверен, что она уже сейчас имела потенциал очаровывать самых могущественных мужчин в мире.

      Ирина видела, как он её разглядывал и предоставила ему свободу действий, так как она тоже пристально глядела на него. Он не изменился, по-прежнему походил на волка в овечьей шкуре.

      – Моя мама умерла три дня назад.

      Он долго смотрел ей в лицо и не различил ничего – ни печали, ни боли.

      – Садись, мой цветок.

      Не дожидаясь следующего приглашения она направилась к массивному стулу и сделала, как ей сказали. Тут же она вытянула свои ноги и положила руки на оба подлокотника.

      – Я голодна, маг.

      Он вспомнил их первую встречу