В синий час. Изабо Кельм

заинтересованно, кивала головой. Самое поразительное было то, что Ана пользовалась большим успехом у мужчин, хотя и не слыла красавицей. Её растрёпанные, чёрные как смоль волосы не были ни гладкими, ни вьющимися, и не имели никакого блеска. Однако не они были самой безобразной чертой, а скорее её лицо с очень толстым носом и тонкими губами. Несмотря на физические изъяны, Ана обладала харизмой, которая не могла не очаровать, стоило лишь узнать её получше. У неё была привычка подшучивать над самой собой и принимать всех людей такими, какие они есть. Мужчины, которые обычно искоса, украдкой, смотрели на Ирину, часто не спускали глаз с Аны уже после одного мимолётного разговора с ней.

      Ирина, испытывавшая неприязнь к вниманию противоположного пола, однако быстро привыкшая к тому факту, что её внешность очаровывала взоры, чувствовала укол в груди каждый раз, когда какой-нибудь поклонник, не колеблясь, отдавал предпочтение Ане. Даже если эта обида длилась недолго, она ещё целыми днями размышляла о мужчинах. Она не понимала их и спрашивала себя, что же всё-таки делает женщину в их глазах привлекательной. Это не могла быть внешность, во всяком случае, не только. Может быть улыбка? Но неужто она так непривлекательно улыбается? Запах тоже не мог быть, пахла она, несомненно, лучше, чем Ана.

      – Ну, где ты была вчера вечером? ― Ана подмигнула ей, борясь в это время со стеблём виноградной грозди.

      Ирина раздумывала, могла ли она свободно говорить о Корнелиусе.

      – Ладно уж, ты ничего мне говорить не должна. ― Ана звучно рассмеялась, вследствие чего старый монах, очнувшись от полудремоты, испуганно поднял глаза. С рассерженным лицом он снова опустил подбородок и тотчас же задремал. ― Но я знаю, что ты в городе не женщину навещаешь.

      Теперь смеялась Ирина, но намного тише, чем Ана.

      – Ну хорошо, да, это мужчина. ― Потом добавила шёпотом: ― И как только я здесь справлюсь, я увижу его вновь.

      Ана повернулась к Ирине и окинула её взглядом.

      – Только будь осторожнее.

      – Не волнуйся. Я знаю, как прокрасться мимо монахов. Кроме того, я работаю быстро и хорошо. Никто не может сказать, что я уклоняюсь от работы.

      Губы Аны сжались в одну линию.

      – Я говорю тебе, будь осторожна. Ты обращаешь на себя внимание. Да, ты делаешь свою работу, но ты не была в лагере прошлой ночью. Это может плохо кончиться. Хотя я до сих пор не знаю, как ты это делаешь.

      У Ирины перехватило дыхание. До сих пор всё шло хорошо, потому что только она знала о ключе.

      – Смотри, чтобы тебе в один прекрасный день не пришла в голову мысль бежать отсюда. Потому что тогда это твой конец, девочка. Десять ударов кнутом покажутся тебе прекрасным сном. И чего ты хочешь там снаружи? Кто возьмёт тебя на работу? ― Она засмеялась. ― Да, на спине лежать и широко расставлять при этом ноги, ты со своим красивым личиком точно смогла бы, но надолго ли? Нет, что касается нас, нам в лагере лучше. И жизнь здесь в монастыре – рай по сравнению с боярским лагерем. Здесь ты по крайней