Разговор по душам с товарищем Сталиным (сборник). Вячеслав Щепоткин

молодая поросль. С середины разгула начиналось «ухождение на беседу» – в дальние и ближние кабинеты. Вернувшиеся оттуда красные, с распухшими губами «комсомольские богини» некоторое время сидели рядом с недавним «беседчиком», потом он зигзагами шёл куда-нибудь к другому концу стола, она – двигалась коленями к другим коленям; готовые к новой «беседе», уже не слишком скрываясь, жали друг другу бёдра, влипали ладонями в спины; глаза парней от нетерпенья вылезали из орбит; созревшие торопливо вставали и уходили искать освободившийся кабинет.

      Бывало, кабинетов не хватало. А гормоны распирали. Тогда устраивались под лестничными маршами первого этажа. Главное – не должно быть видно активистку. Гусар-активист в счёт не шёл.

      Молодые организмы трезвели быстро. Уже с утра, лихорадочно блестя глазами и припадая то и дело к графинам, активисты вытягивали по телефонам сводки об успехах, крепнущими басками клеймили секретарей слабых «первичек» и даже порыкивали на журналистов «молодёжки».

      Но стоило раздаться партийному звонку, как голоса «подручных» неузнаваемо менялись. Становились бархатно-умильными, заискивающими.

      Наблюдая в очередной раз такую метаморфозу, Казарин брякнул: «Интересный вы народ. Вверх – с разинутым ртом, вниз – с разинутой пастью».

      Вожаки оскорбились. Дошло до секретаря обкома. Редактору сказали: «Подбираешь не те кадры».

      К Андрею начали придираться, что в любом творчестве сделать пара пустяков. Материалы перестали публиковать. Товарищи поддерживали – вокруг него собралась остроумная, циничная и весёлая компания. Казарин играл на гитаре, сочинял песни, был организатором пирушек и заводилой на них.

      Терять такого парня никому не хотелось. Особенно молодым женщинам. И дело, скорее всего, спустили бы «на тормозах» (хотя казаринская оплеуха быстро стала известна в молодёжной среде). Компания рассчитывала на Ольгу Недальковскую – жену секретаря обкома комсомола и любовницу казаринского приятеля Антона Орлова.

      Но тут вмешалась судьба. Позвонил двоюродный брат Андрея – Валерка и сказал, что его мать смертельно больна.

      Андрей поспешно собрал вещи – жил он на квартире у стареющей адвокатки, влюблённой в него и совершенно безразличной ему; каждый из компании расписался на тыльной стороне гитары; Казарину помогли загрузить в вагон чемодан с книгами и он, сильно встревоженный, двинул в низовья Волги.

      У матери оказался рак. Андрей никогда не предполагал, что будет так щемяще тяжело увидеть окончание материной жизни. Раньше он считал, что мать не понимает его, и от этого отношения их были прохладными.

      Теперь был убеждён, что это он не понимал матери, не ценил её забот, проявляющихся пусть не в сопливом облизывании, а в скупой улыбке, но забот изо всех её сил. Получая студентом денежный перевод, который на фоне переводов для других ребят казался грошовой подачкой, он и не представлял, что это половина её зарплаты – гардеробщицы в кафе.

      Мать переживала из-за его развода с Любой, страдала от скитаний сына по разным городам: временами письма, не