Разговор по душам с товарищем Сталиным (сборник). Вячеслав Щепоткин

рыбалку?

      – Если объяснишь, что происходит. Скажи, в городе действительно холера?

      – Да, Андрюша. Нас перевели на особое положение.

      – Нас – это кого?

      – Медиков. Всё очень серьёзно. В южных районах уже несколько случаев летальных исходов. Сегодня в Центральном районе пять человек под подозрением.

      – Значит, это на самом деле? Болезнь… прости, чуть не сказал матом… немытых рук…

      – Я тебе приготовила… Всё для профилактики есть.

      – Но разве жизнь такого города можно остановить? Поезда приходят, уходят. Самолёты…

      – Я думаю, карантином всё перекроют. Тебе для ребят таблетки, хлорка нужны?

      – Конешно, конешно! – закричал встревоженный Казарин. – Во сколько ты придёшь? Я прямо сейчас двину домой.

* * *

      Казарин зря не учил на военных сборах в Москве методы деморализации войск и населения противника. Тогда бы узнал, что самое эффективное средство – паника.

      Прошло двое суток с того момента, как Малько объявил о холере, а зловещая, тысячеглавая, многолапая гидра по имени Паника, разрастаясь на глазах, поползла по городу и области.

      Не имея каких-либо точных сведений о том, где проявилась холера, как она протекает, что делают врачи, люди открыли уши слухам. А как работает «сарафанное радио», служба ОБС (Одна Баба Сказала), известно многим. Если в начале магазинной очереди кто-то говорил о ребёнке, простудившем горло мороженым, то к середине людской ленты детей становилось трое-четверо, которые задыхались от неизвестной болезни (врачи-то какие? Сами не знают!), а уже к концу очереди непременно объявляющаяся в каждом таком скоплении людей энергичная всезнающая тётка без колебаний заявляла, что это – холера, что детей заразили, и надо немедленно найти тех, кто был с ними в контакте.

      Не подготовленные к такого рода напастям люди верили всему. Истории разносились одна страшней другой. Говорили, что каждого, кто хотя бы коснулся холерного, немедленно забирают санитары. Сами они в противогазах, в прорезиненных костюмах и обязательно с крючьями. «А крючья, – спрашивали, – зачем?» «Дурак, чтобы холерика не касаться».

      Говорили, что на кладбищах холерных хоронить запретили. Втайне от родственников их свозят в специально вырытые рвы, стаскивают туда крючьями, а сверху засыпают хлоркой.

      Хлорная известь за какие-то сутки стала самым востребованным товаром. Ручки всех дверей, начиная от обкомовских и кончая квартирными, были обёрнуты влажными марлями, тряпками, бинтами, смоченными в хлорке. Самые продвинутые, и Казарин в том числе, перед входом поставили корытца, где в хлорке лежал кусок мешковины.

      Говорили, что без мытья рук хлоркой нельзя даже здороваться. Кто пренебрегал этим, оказывался в оврагах или во рвах, куда стаскивали холериков. В подтверждение рассказывали самые невероятные истории. Одну из них Казарин услышал в течение часа сразу от трёх человек. Во дворе пятиэтажного дома мужики играли в «козла». Один поднял руку, хотел