Разговор по душам с товарищем Сталиным (сборник). Вячеслав Щепоткин

усадил на рыжей курчавой голове, что Андрею понравилось: он не любил расхлябанности.

      – С кем воевать собрался?

      – С холерой.

      – Будешь отстреливать вибрионы? Иль сразу дристунов?

      – А их попробуй останови. Я уже сутки отстоял в оцеплении. Ты знаешь, Андрей Петрович, всю область по периметру оцепили. Я на самой границе с Казахстаном. Шофёры там наши. Узнали: холера напала на Родину. В машины – и по домам… Семьи спасать. Мы им машем: нельзя! Стоим друг от друга сто метров. Куда там! Прут напрямик… по степи.

      – Настоящие герои. Защитники родных. Родина – это от какого слова? Учу тебя, Мишка, а всё не в коня корм.

      – Ты постоял бы там. Приказ: не пускать. А как не пустишь? Один стал стрелять по колёсам. Но шоферюга умчал на ободах.

      – И что, ни туда, ни сюда?

      – Железный занавес, Андрей Петрович.

      – Ну, это правильно – порядок должен быть. А то разбредутся, разнесут заразу, – начал разглагольствовать Казарин. И вдруг вскочил, как подпаленный.

      – Ё-моё! У меня ведь ребята на Дону!

      – Карантин – недели три-четыре.

      – Ладно, Миша, бди, – отстранённо сказал враз помрачневший Казарин. – И к дристунам подходи с наветренной стороны.

      – Почему?

      – Жидкий стул. Он далеко разносится по ветру. А у тебя должно быть светлое будущее. Я вижу.

      В холерных заботах, в подготовке срочного материала о состоянии городской водоканализационной сети, Казарин совсем забыл про «фарфористов». Он даже с Глебом Пустовойтовым только раз встретился: выпили по бутылке пива на его кухне. Говорили о холере, негромко – о женщинах; в соседней комнате ходила жена Глеба – Алла. Она была убеждена в дурном воздействии Андрея на её мужа. Но вслух это не высказывала. Добродушный, покладистый, позволяющий ей время от времени покомандовать собой, Глеб однажды так взорвался после очередной язвительной реплики в адрес Андрея, что больше она не пробовала отвадить мужа от Казарина.

      Впрочем, Андрей был не настолько ей неприятен, как она хотела это показать. По сравнению с другими товарищами и знакомыми мужа он был самым интересным. Остроумный, нередко бесшабашный, но, когда надо – собранный, Казарин волновал и притягивал. Одно отталкивало: лёгкость, с которой он менял женщин. Это вызывало брезгливость и одновременно пугало. Муж вроде ни на чём не «прокалывался», но чутьём умной женщины, а оно у неё было развито сильней, чем у крота, Алла угадывала идущую от Казарина опасность. Она понимала, что статного, привлекательного Глеба, создай только условия, с удовольствием подхватит какая-нибудь женщина, и Казарин охотно поможет ему. Поэтому лишний раз Андрей не настораживал жену друга и чаще звонил ему, чем заходил домой.

      Вспомнив о подмосковных рыбаках, Казарин тут же позвонил Глебу.

      – Ты ничего не знаешь?

      – Нет, – простодушно ответил Пустовойтов. – Неужели ещё какую-нибудь заразу открыл?

      – Неблагодарный ты, Шкаф. Я ему несу свет знания, а он