Разговор по душам с товарищем Сталиным (сборник). Вячеслав Щепоткин

и отвоёвывать место в газете. Мать должна гордиться сыном – известным журналистом.

      Однако в редакции скептически читали первые его репортажи и корреспонденции. В каждом таком коллективе устанавливаются свои стандарты и подходы. Люди вроде пишут по-разному, но, читая внимательно газету, можно увидеть общий стиль. Его определяют вкусы главного редактора, а отсюда – заместителей, ответственного секретаря, заведующих отделами. Зачастую даже очень способный журналист, попадая в устоявшийся бульон стиля, языка, отношений, оценок, вдруг оказывается «не ко двору». Первые материалы Казарина заведующий отделом сельского хозяйства Ванчуков даже в руки брал брезгливо, настороженно. Толстенький, с пухлыми розовыми щёчками, в небольших очках без оправы, которые едва держались на маленьком, как птичий клюв, носике, он читал казаринские корреспонденции с видом страдальца. Сам писал редко и только казённо-тусклые передовицы. Вернее, не писал, а лепил с помощью ножниц и клея. Вырезал куски из центральной партийной газеты, из партийных журналов, из речей Леонида Брежнева; клеил вырезанное на лист чистой бумаги, затем соединял чужие слова несколькими своими – бесцветными. В газетную работу он пришёл случайно. Окончил сельскохозяйственный техникум. Через некоторое время взяли в райком комсомола – в отдел сельской молодёжи. Оттуда – в райком партии. Когда редактор районной газеты скандально разошёлся с женой и его потребовалось убрать, обратили внимание на правильно выступающего Ванчукова. Из «районки» по протекции перевели в областную, где спустя несколько лет стал заведующим отделом и секретарём парторганизации.

      Самый первый материал, исчирканный и переправленный Ванчуковым, Андрей отдал в машбюро, пылая от стыда. Раньше, бывало, его тоже правили, но чтобы так!..

      Затем стал прорываться характер. Андрей начал требовать объяснений: почему это его слово заменяется другим, чем написанное им предложение хуже вписанного завотделом. Маленькие бледно-голубые глазки Ванчукова проваливались в глубь толстого багрового лица. Завотделом отодвигал большой живот от стола и с видом: поглядите, какой наглец! – обводил блеском узеньких очков давних своих подчинённых – молчаливого Виктора Максютова и меланхоличного, огромного Володю Лосева. Глядя на последнего, Казарин думал, что фамилии иногда попадают в точку. Володя и за столом горбился, как присевший на задние ноги лось: большая голова с дыбом трудно причёсываемых волос, бугристые плечи и постоянное безразличие на лице и во взгляде.

      Сотрудники выдавали какие-то неопределённые звуки, которые Ванчуков принимал за согласие с ним, и объяснение на этом заканчивалось.

      Работать в сельхозотделе становилось всё трудней, мать угасала не по дням, а по часам, и самоотверженная помощь Шурочки, которая теперь оставалась ночевать, даже если дома был Андрей, оказалась спасением для Казарина.

      Андрей спал в своей комнате: сон был тревожным, неглубоким, то и дело приходилось вставать на стоны матери. Но пока он подходил, Шурочка уже давала больной женщине анальгин,