Разговор по душам с товарищем Сталиным (сборник). Вячеслав Щепоткин

в воду, стал плескаться, чтоб смыть слизь.

      – Ты чё орёшь? – вылез наполовину из палатки Пустовойтов. Андрей из-под руки оглянулся. Лицо Глеба было помято, чёрные волосы сбились в стрелы дикобраза, толстые губы отвисли и даже яркие голубые глаза словно присыпало пеплом костра.

      – Жить надо, а вы там… Миг упускаете. Небось буксы горят?

      – Горят, Андрей. Всё во рту пересохло. Налей чаю. О-о, да ты сома поймал!

      «Што ж это было?» – разламывал голову Казарин. Он налил холодного чаю Глебу. Сам ничего трогать не стал. Чувствовалась слабость, но разгорающееся утро, прохладный туманен, с реки быстро возвращали силы. Только обычной уверенности в себе не было. Как будто пришёл из другого мира и всё вокруг не очень знакомое.

      – Я думал, тебя больше не увижу. Никого не увижу. Ничего…

      – Собрался втихаря рвануть?

      – Меня несло полночи. Все признаки холеры. Что Краснов говорил, испытал на себе. Хотел в хутор на твоём мотоцикле, но это тебя трясти… ключи искать. А дотронулся – ты следующий.

      – Дурак, – спокойно сказал Глеб. Отхлебнул чай, поднял синий взгляд на Казарина.

      – Я бы тебя на руках унёс.

      Помолчав, добавил:

      – Нельзя жить вечно… Но сколько дано, надо прожить человечно.

      На разговор вылезли остальные. Стали быстро собираться. Вчера расхорохорились, о холере говорили с усмешкой, как о знакомой старухе, которая заслуживает жалости. Сегодня помрачнели, чуть что – к бутылке с хлоркой, вспомнили, что Андрей обещал какие-то таблетки.

      А он мысленно повторял один и тот же вопрос: «Што это было?» и сам для себя строил разные ответы. Напоминание о скоротечности жизни? Этого Мига, который случайно нам дан стечением обстоятельств или какой-то высшей силой? Сигнал о том, что всё может быть оборвано в одно мгновенье и останется только то, что успел сделать, а про всякие мысли, планы, расчёты не узнает никто и никогда?

      «Значит, надо уплотнять Миг, стремиться сделать больше. А что может сделать больше обыкновенный человек? Такой, как он, как миллиарды бывших до него, существующих сейчас и тех, кто придёт позднее? Отмеченные Богом таланты, гении – добрые или злые – эти могут что-то сделать в отпущенный им Миг. Александр Македонский… 33 года. Иисус Христос… тоже 33… Пушкин… Немного больше, но уплотнил свой Миг… А другие? Что можно сделать больше каменщику? Сложить больше кирпичей? Плотнику, который рубит дома из деревьев… Больше домов? Леснику, из чьих деревьев дома… Больше посадить деревьев?

      Но, наверное, не это главное для нашего короткого Мига. Как там сказал Глеб? Если нет вечного, надо сделать больше человечного? Вот она, цель нашего Мига. Человечное – это если даже одного согреть… того, кто заглянул в холод Ужаса… заставить его поверить, что и он не уходит бесследно. Мозг – это что? Желеобразная субстанция? А мысль? Страдание? Радость от того, что я снова вижу утро? Это что? Разве может это сгнить?

      Человечное – это не когда рыдаешь над упавшим с балкона телом. Человечно – протянуть руку вставшему