Полёт попугайчика. Евгения Вадимовна Мелемина

Митфорд усердно хранила в доме, держал Томми за глотку. В раннем детстве он часто плакал по ночам, потому что во снах видел себя то в адском пламени, то превращённым за грехи в муравьишку, то похищенным инопланетянами – миссис Митфорд считала, что те охотятся за особо одарёнными детишками, чтобы изучить их мозг, а Томми часто называли одарённым.

      Продраться сквозь опасную и благочестивую оборону матери было настолько сложно, что Томми пасовал. Он ни разу не позволил себе дотронуться до сигареты или выпить ликёра, он ни разу не ночевал у друзей и не возвращался домой позже десяти. До пятнадцати Томми легко мирился со своим послушанием, но теперь ему было почти семнадцать – возраст, когда все вокруг словно с цепи сорвались и выглядели при этом превосходно. Берт Моран курил траву, Минди и Стефани устраивали вечеринки с коктейлями, Курт Лембек лечился от триппера, Карла Нобл не ложилась спать, не выпив рюмки, а Алекс Митчелл научился пускать колечки…

      Томми чувствовал, как смутное недовольство своей жизнью постепенно превращается в требование выразить протест. Ему хотелось высказать матери всё, что он думает о её грёбаном политеизме, о том, что убийство кота – самое подлое, что она могла сделать, что не стоило резать его модную футболку в лоскуты, и что он, Томми Митфорд, уже взрослый человек, взрослый парень, которому плевать на рай и ад и на инопланетян, пожалуй, тоже.

      Он шёл по Речной улице, засунув руки в карманы толстовки и от злости то и дело прикусывал губы. Мысленно он вёл диалог с миссис Митфорд, и его лицо странно искажалось – Томми не умел скрывать эмоции.

      Выглядел напуганным, когда пугался, растерянным, когда терялся, расстроенным, когда расстраивался.

      Неплохо было бы научиться держать себя так, как держится Хогарт, подумал Томми. Переживать всё внутри, а снаружи быть совершенно спокойным. Если бы какой-нибудь дурачок подскочил во время свидания, Томми вряд ли смог бы просто показать глазами на дверь. Наверное, он растерялся бы, вскочил, принялся знакомить свою девушку с дурачком, делиться своей пиццей и заминать нелепую ситуацию изо всех сил.

      Ему снова представилось лицо девушки – миленькое и раскрасневшееся, с сухими губами, потрескавшимися от жара.

      Томми поёжился. Тёплая постель, чай и тонна лекарств – он всегда болел только так. Мать ни за что не отпустила бы его больного на свидание, даже если бы это было последнее свидание в его жизни.

      Наверное, ей пришлось тайком убежать из дома.

      Поднимаясь по ступенькам крыльца своего дома, Томми с тоской подумал: вокруг столько парочек. Они творят безумства, встречаются на задних рядах кинотеатров, целуются в коридорах школы, нежничают и делятся друг с другом завтраком. Карла и Алекс тоже скоро образуют уютную парочку – Томми знал, что Алекс неравнодушен к Карле уже год, и вся его бравада и напускная взрослость – всё ради неё. Карла знает об этом и наверняка ломается только для виду. Как она сказала – никогда не будет стелиться перед парнем…

      Может, уже сейчас,