Убить пересмешника. Харпер Ли

их починю.

      Когда Джим привык к дедушкиным часам, ему наскучило весь день над ними дрожать и уже незачем было каждую минуту смотреть, который час.

      Он очень ловко разобрал и опять собрал часы, только одна пружинка и два крохотных колесика не влезли обратно, но часы все равно не шли.

      – Уф! – вздохнул он. – Ничего не выходит. Слушай, Глазастик…

      – А?

      – Может, надо написать письмо тому, кто нам все это оставляет?

      – Вот это хорошо, Джим, мы скажем спасибо… чего ты?

      Джим заткнул уши и замотал головой.

      – Не понимаю, ничего не понимаю… сам не знаю, Глазастик… – Джим покосился в сторону гостиной. – Может, сказать Аттикусу… Нет, не стоит.

      – Давай я скажу.

      – Нет, не надо. Послушай, Глазастик…

      – Ну чего?

      Весь вечер у него язык чесался что-то мне сказать: то вдруг повернется ко мне, а у самого глаза блестят, то опять передумает. Передумал и на этот раз:

      – Да нет, ничего.

      – Давай писать письмо. – Я сунула ему под нос бумагу и карандаш.

      – Ладно. Дорогой мистер…

      – А почем ты знаешь, что это мужчина? Спорим, это мисс Моди… Я давно знаю, что это она.

      – Э-э, мисс Моди не жует жвачку! – Джим ухмыльнулся. – Ох, она иногда здорово разговаривает. Один раз я хотел ее угостить, а она говорит – нет, спасибо, жвачка приклеивается к нёбу, и тогда становишься бес-сло-вес-ной! Красиво звучит, правда?

      – Ага, она иногда очень красиво говорит. Хотя верно, откуда ей было взять часы и цепочку?

      «Дорогой сэр, – стал сочинять Джим. – Мы вам очень признательны за ча… за все, что вы нам положили в дупло. Искренне преданный вам Джереми Аттикус Финч».

      – Если ты так подпишешься, он не поймет, что это ты.

      Джим стер свое имя и подписался просто: «Джим Финч». Ниже подписалась я: «Джин-Луиза Финч (Глазастик)». Джим вложил письмо в конверт.

      На другое утро, когда мы шли в школу, он побежал вперед и остановился у нашего дерева. Он стоял ко мне лицом, глядел на дупло, и я увидела – он весь побелел.

      – Глазастик!!!

      Я подбежала.

      Кто-то замазал наше дупло цементом.

      – Не плачь, Глазастик, ну, не надо… ну, не плачь, слышишь… – повторял он мне всю дорогу до школы.

      Когда мы пришли домой завтракать, Джим в два счета все проглотил, выбежал на веранду и остановился на верхней ступеньке. Я вышла за ним.

      – Еще не проходил… – сказал он.

      На другой день Джим опять стал сторожить – и не напрасно.

      – Здравствуйте, мистер Натан, – сказал он.

      – Здравствуйте, Джим и Джин-Луиза, – на ходу ответил мистер Рэдли.

      – Мистер Рэдли… – сказал Джим.

      Мистер Рэдли обернулся.

      – Мистер Рэдли… э-э… это вы замазали цементом дырку в том дереве?

      – Да. Я ее запломбировал.

      – А зачем, сэр?

      – Дерево умирает. Когда деревья больны, их лечат цементом. Пора тебе это знать, Джим.

      Весь день Джим больше про это не говорил. Когда